– Вы? – в ее голосе звучала усталость стареющей шлюхи. – Что вам нужно теперь?
Она быстрым движением откинула цепочку – и Воронцов вошел внутрь. Ее ночная рубашка зашелестела, соприкоснувшись с его паркой.
– Просто зашел побеседовать на пару минут.
– Почему бы вам не оставить его в покое? – запротестовала Соня. – Он ничего не знает.
Она шлепала тапочками за его спиной, пока он шел к лестнице по коридору.
– Вы знаете Мишу, майор, – ее голос был грубым и хриплым, однако не умоляющим или униженным. Соня всегда говорила по существу дела. – Он ходит по тонкому льду, но никому не причиняет зла. Люди вроде Паньшина оставляют его…
Воронцов повернулся к Соне. Судя по выражению ее лица, она осознала свой промах.
– Валерий Паньшин? Какие дела могут быть у Паньшина с нашим общим другом, уважаемым канатоходцем Мишей? – он усмехнулся.
– Никаких, товарищ начальник. Я просто хотела сказать, что Миша не вращается в этих кругах. Его оставили в покое.
– В чем дело, дорогая? – спросил Теплов сверху. Воронцов поднял голову, и Теплов увидел его. – О, товарищ майор? Чему обязаны?
Теплов быстро, спустился по лестнице, волоча за собой длинные полы шелкового ночного халата.
– Это не дружеский визит, – предупредила Соня, скрестив руки на огромной груди. Она стояла у подножия лестницы, словно защищая Теплова.
– Я не собираюсь бить или арестовывать его. Во всяком случае, не сейчас. Можете остаться, если хотите, сделайте нам кофе. Пошли, Михаил, поговорим в твоем кабинете, – Воронцов положил руку на узкие плечи Теплова, почти прижав его к себе. – Давай поговорим, к примеру, о Паньшине.
– Я не имею с ним дел, – устало запротестовал Теплов, отпирая дверь своего кабинета. Соня помедлила, а затем направилась в кухню.
– Входите, майор.
Силуэт церкви вырисовывался в темноте за окном, пока Теплов не включил свет.
– Что у вас теперь?
Теплов опустился в кресло, запахнул халат на худых коленях и закурил сигарету. Воронцов последовал его примеру. Некоторое время они курили в молчании.
– Наш покойный знакомый из Ирана, мистер Аль-Джани, когда-нибудь просил тебя укрыть в борделе нужных ему людей? Скажем, на одну ночь или на более длительный срок?
Он следил за выражением лица Теплова сквозь облачко сигаретного дыма. Да, просил, но Теплов не согласился – таков был его вывод.
– Я никого не укрывал.
– Но он просил тебя? Спрашивал, сможешь ли ты это сделать?
Последовало долгое молчание. Соня вошла в комнату с подносом, двумя фарфоровыми чашками на блюдцах, сахарницей и молочницей. Насмешка была очевидной.
– Люди не просят нас о подобных вещах, майор, – сказала она, наливая Воронцову кофе. – Они приходят сюда хорошо провести время.