Самолет остановился. Воронцов продолжал наблюдать за ним в бинокль.
Иран, Пакистан, Кашмир – Мусульманский Треугольник, как окрестила его пресса и агентства новостей дюжины стран – пришел в Сибирь. Вернее, сюда проник один из его каналов сбыта, далеко не самый крупный. Наркологическое отделение госпиталя Фонда Грейнджера было чуть ли не до потолка забито жертвами этого канала.
В борту «Туполева» открылся пассажирский люк. Воронцову показалось, будто он слышит общий вздох всей оперативной группы, наблюдавшей за посадкой. Операция началась. Он ощущал и разделял общее возбуждение, пронесшееся, словно порыв свежего ветра.
Пассажиры начали спускаться по трапу. Быстрый взгляд, шепотом произнесенное имя – некоторые были уже знакомы по прошлым операциям. Но сейчас все ждали Хусейна, хотя и понимали, что гонцов может быть двое, трое, даже шестеро. Спрос на улицах в последние дни становился все настойчивее. Сообщество наркоманов дергалось, словно мертвая плоть, реагирующая на сжатие и расширение трупных газов. Они не могли ждать – они нуждались.
Иранцы, пакистанцы и прочие толпой направились к терминалу. Включился багажный конвейер, и из чрева багажного отделения начали выползать первые сумки и чемоданы. Воронцов взглянул на Дмитрия, прислонившегося к капоту автомобиля. Дыхание Горова было быстрым и неровным, вырываясь из груди облачками пара. Звезды пронзительно сияли в небе, подернутом редкими серыми облаками. Аэропорт извергал на пассажиров потоки неонового света.
Воронцов снова приложил к глазам бинокль. Он знал, что во многих сумках могут находиться наркотики. Сезонные рабочие не подвергались обыску по прибытии. Все делалось в стиле некой пародии на западную рекламу – «Сибирь приветствует вас!» Разумеется, операция могла бы стать гораздо более масштабной, но у них имелось единственное свидетельство информатора Дмитрия – узбека, обвиненного в растлении сына местного правительственного чиновника, состоявшего в родстве с заместителем премьер-министра.
Воронцову приходилось признать, что он фактически натравил Дмитрия на распространителей наркотиков, убивших его дочь неочищенным героином. Это казалось более целесообразным, чем видеть, как лучший подчиненный превращается в развалину за своим рабочим столом.
Пассажиры вошли в терминал.
Городская проблема наркомании разрасталась, как водоросли под лучами солнца, покрывающие всю свободную поверхность водоема. Политиканы поднимали шум, затем обо всем забывали, возвращаясь к привычному заискиванию перед иностранными компаниями, обладавшими реальной властью. Никто не хотел знать – по-настоящему знать – о наркотиках.