– Ты нравился мне куда больше, когда валялся без сознания! – торопливо заговорила Эмма, не желая подпадать под сладкий гипноз. – Кстати, ты что-то очень быстро оправился.
– За мной очень заботливо ухаживали.
– Послушай… Утро почти наступило, самое время убраться отсюда…
– Самое время разобраться с этим, Маллой, раз и навсегда.
Эмма не хотела разбираться с чем бы то ни было. Она хотела бежать – бежать без оглядки: от Такера и от себя самой. И от смутных, тревожных, сладостных эмоций, до предела заполнивших ее, которых она не понимала и не хотела понимать.
Но момент для бегства был упущен. Пальцы, едва касаясь, скользили по руке до самого плеча, и это лишало воли. Каким-то чудом Эмме удалось оторвать взгляд от синих глаз, но теперь он упал на губы, горячее прикосновение которых она так хорошо помнила. Она знала вкус этого рта, и ощущение его на своих губах, и как эти губы умели касаться ее волос, ее кожи…
Сердце колотилось как бешеное, и в отчаянном смущении, борясь с паникой, она опустила взгляд ниже – на грудь в золотистых завитках волос. Под бронзовой от загара кожей при каждом движении двигались могучие мышцы.
– Боже мой, Боже… – прошептала она едва слышно, словно и впрямь молилась неведомо кому, неведомо о чем.
Такер молча взял ее за плечи и притянул к себе. Эмма не нашла в себе сил противиться, и только смотрела, не отрываясь, ему в глаза.
– Так не может продолжаться, – говорил он. – Мы должны покончить с этим, Маллой, должны освободиться. Ты так меня измучила…
«Я? Я измучила тебя? Разве не наоборот?» Его пальцы касались ее волос, убаюкивая и одновременно волнуя.
Шелк, настоящий шелк, думал Такер. Такие мягкие, такие густые… Зарываться руками в эти волосы было мукой – сладкой мукой, которую хотелось растянуть на целую вечность. Лицо казалось фарфоровым в обрамлении черных блестящих прядей. Изящество и хрупкость статуэтки, которую страшно повредить, но к которой хочется прикасаться снова и снова.
Пожар в крови подстегивал, требовал забыть обо всем и прислушаться к зову плоти, и немалых усилий стоило подавить нарастающее желание. Прекрасная, нежная, хрупкая девушка доверчиво лежала в его объятиях, и невозможно было просто обрушить на нее все свое неистовство. В синих глазах были смятение, растерянность и – Такер вдруг понял это – ответное желание.
– Если мы позволим этому случиться, то потом станет легче – намного легче, Маллой! Мы станем наконец свободны друг от друга.
– Неужели это возможно?
В своем удивлении девушка забылась и бездумно устроилась поудобнее в кольце рук, положив голову на сгиб одной из них. Она чувствовала исходящий от Такера жар, ощущала всем телом, как играют мышцы на его груди и животе. Неужели это возможно? Один раз позволить себе все: позволить объятия, и поцелуи, и… и все остальное!