Такер открыл рот, наверняка готовясь снова как-нибудь ее оскорбить. Девушка мысленно приготовилась ответить, но тут поблизости раздался шорох. С быстротой молнии Такер прикрыл ее своим телом и выхватил «кольт». Однако тревога оказалась ложной: всего лишь лисица пробиралась в траве. Участившееся было дыхание Такера выровнялось, что-то вроде облегченного вздоха сорвалось с губ. Наступила тишина. Все было тихо, мирно вокруг. Он приподнялся, чтобы спрятать револьвер в кобуру, потом снова посмотрел на девушку, беспомощно распростертую под ним.
Глаза их встретились. Что-то новое, необъяснимое возникло между ними, и Эмма ощутила это. Казалось, воздух наэлектризовался, как перед грозой, и дышать стало труднее. Губы пересохли. Девушка нервно облизнула их. Что-то сладостное и острое заполнило ее тело и медленно отхлынуло.
Такер Гарретсон снова пришел ей на помощь, пусть даже против воображаемой опасности. Не колеблясь ни секунды, он прикрыл ее своим телом.
«Господи, что происходит? Где я? – думала она ошеломленно, одурманенно. – Неужели и впрямь лежу в траве, а он сверху, Такер Гарретсон…»
Она пошевелилась, смущенная, вдруг ощутив тяжесть мужского тела и исходящий от него жар.
– Я погналась за ним, потому что у меня был с собой револьвер, – поспешно сказала она, пытаясь возобновить подобие беседы, прерванной появлением лисы. – Я хотела знать, кто в меня стрелял. Если нужно, и я бы выстрелила.
– Да ну?
– Да!
– Так же, как в меня? – саркастически уточнил он.
– Лучше бы я выстрелила!
– Но ты этого не сделала, – безжалостно продолжал Такер. – А ведь была уверена, что выстрелил в тебя я. Так что же помешало выстрелить и тебе?
«И правда, что же?» – снова спросила себя Эмма. В ту минуту она всей душой верила, что именно Такер выстрелил в нее. Она готова была на все… и не сделала ничего. Почему?
Внезапно солнечный свет стал невыносимо жарким, синие глаза больше не леденили, а обжигали ее. Эмма опустила веки, опаленная этим двойным жаром. Она и без того не в силах была отделаться от образа юного Такера, такого высокого, стройного, с дразнящим огоньком в глазах, но Такер возмужавший был неотразим. Он превратился в мужчину – могучего, властного, грубого. Когда его дыхание коснулось ее щеки, когда она всем своим существом ощутила жар и тяжесть его тела, Эмма почувствовала себя совершенно беспомощной – не только физически. Пять лет она не могла забыть случайный поцелуй юного Такера. Какую же власть над ней обрел Такер-мужчина?
С минуту Такер смотрел на недвижную, с закрытыми глазами Эмму, потом встревожился: