– Маллой? Маллой, что с тобой? Эй, очнись!
С таким чисто женским явлением, как обморок, ему еще никогда не приходилось иметь дела. В приступе паники он вскочил, потом подхватил Эмму на руки. Однако та тотчас открыла глаза.
– Придется тебя разочаровать, Гарретсон. Я в полном порядке. Надеюсь, ты наконец поймешь, что женщины не всегда такие, какими ты их воображаешь. Может, кто-то из них и прячется от пуль, кто-то теряет сознание от одного твоего взгляда, но только не я! Ты ни черта не знаешь обо мне!
– Не очень-то и хотелось! – огрызнулся Такер.
Он хотел разозлиться, но не мог, – он по-прежнему держал ее на руках. Почему держать эту девчонку в объятиях так приятно? Нежная, стройная. Женственная. Запах маргариток, на которых недавно покоилась ее голова, все еще исходил от растрепанных волос. Казалось, она вся пахнет маргаритками, и эта мысль вызвала острое, знойное чувство… желание.
Такер вспомнил девочку-подростка, которую пять лет назад нес домой на руках вопреки ее протестам. Упрямую, нескладную, голенастую девочку, которая мужественно пыталась добраться домой сама. Она подросла, та девочка из прошлого, стала грациозной, милой девушкой, изысканно красивой. Она была привлекательна уже тогда, но теперь поистине расцвела. И все-таки что-то осталось в ней от нахальной девчонки, которая наотрез отказалась поблагодарить его за помощь. С каким пылом она защищала тогда отца! Если бы он был человек достойный, такая дочь сделала бы ему честь.
На ее месте он защищал бы своего отца так же. В этом они похожи.
Взгляд Такера вернулся к упрямо сжатым губам Эммы. Они по-прежнему оставались полными и зовущими. Словно магнит потянул его к ним, заставил наклонить голову.
– Не надо… – прошептала она.
Глаза ее расширились, губы приоткрылись. Это заставило его бессознательно крепче прижать ее к себе.
– Даже не думай об этом, Гарретсон! – Девушка попыталась вырваться.
– Не думать о чем, Маллой?
– Ты сам знаешь… – Она покраснела.
Такер подумал, что надо немедленно отпустить ее и отойти на пару шагов для верности, но намерение осталось намерением. Он попросту не мог отпустить ее.
– Мало ли что ты можешь иметь в виду, – медленно произнес он, поднимая свою ношу выше. – Скажи, и я буду знать.
– Нет! – крикнула она, вырываясь. – Пусти меня, пусти!
– Так о чем же мне все-таки даже и не думать? – насмешливо настаивал Такер. – Может, о поцелуях?
– Нет! Нет!
Такер молча наклонил голову, одновременно приподнимая Эмму еще выше. Теперь их губы почти соприкасались.
– Да, о поцелуях… – вдруг вырвалось у нее.
– И что насчет поцелуев? Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?