Однако это не укрылось от Дерека.
– Может быть? Не более того? – спросил он подавленно. – Как понимать это «может быть»?
Такер за углом пристально разглядывал тлеющий кончик очередной сигары и тоже ждал.
– Я еще не готова дать окончательный ответ… Такер задержал дыхание, чтобы не дать ему вырваться облегченным вздохом. Он не мог понять, откуда это облегчение. Он вообще не понимал, зачем прячется за углом, подслушивая объяснение Эммы Маллой с ее поклонником, и что ему за радость от того, что она пока не сказала «да» этому влюбленному болвану.
Он услышал вздох, а потом тихий, такой волнующий голос продолжал:
– Ты мне очень дорог, Дерек, по-настоящему дорог, но, видишь ли, я не знаю, люблю ли тебя.
Тот засмеялся:
– Разумеется, ты меня любишь! Иначе и быть не может. Позволь мне доказать тебе это. Я знаю превосходный способ.
Что это за способ, можно было догадаться без труда, и девушка не удивилась, когда Дерек склонился к ней для поцелуя. Рот его прильнул к ее губам, и волей-неволей она сравнила свои ощущения с теми, что испытывала, когда ее целовал Слейд. Тот поцелуй был насилием, этот… Этот говорил об опыте, полученном в ухоженных парках, на бархатных сиденьях экипажей и в полумраке модных салонов.
Когда за углом наступила полная тишина, Такер не удержался от искушения и бесшумно выглянул из-за угла: столичный хлыщ целовал Эмму. Но не это заставило его до боли закусить губу. Эмма целовала хлыща в ответ, да еще как!
«Чтоб его разорвало, ублюдка! А ее чтоб черти взяли!»
Эмма и впрямь прильнула к Дереку и отвечала на поцелуй со всем пылом, какой только сумела в себе обнаружить. Что-то откликнулось в ней на несколько мгновений, словно бабочка затрепетала крыльями. Откликнулось и умерло.
В отчаянии девушка изображала страсть, которой не чувствовала. Ее ответный поцелуй стал неистовым.
В бешенстве Такер нырнул назад в темноту. Он проклинал себя за то, что оказался не там и не в то время, но еще сильнее проклинал Эмму. Конечно, она имела полное право по доброй воле целовать того, кого хотела. Но те странные, темные, никогда не испытанные ощущения, которые мучили его теперь… Она, и только она, была виновата в том, что они возникли! Что это за ощущения – лучше не задумываться.
Когда минутой позже Дерек отстранился, на губах его играла довольная улыбка.
– Ну, видишь теперь? – прошептал он, скользнув кончиком пальца по белой шее Эммы. – Теперь-то у тебя нет никаких сомнений?
– Теперь у меня нет никаких сомнений, – эхом откликнулась она, полная горечи и разочарования.
– В таком случае будем считать это официальной помолвкой! – И он начал склоняться к ней снова.