Князь Курбский прошел в своей литовской биографии три стадии. Поначалу он чувствовал облегчение от того, что вырвался из «адовой твердыни», связанную с этим радость по поводу вновь обретенных перспектив в Великом княжестве Литовском. Затем наступил период горького разочарования в своем новом месте обитания. Его сменила «фаза ассимиляции», сопровождаемая осмыслением различий между Московией и Литвой, старой родиной и приютившей эмигранта страной[181].
Насколько Курбский усвоил новые, литовские реалии, а насколько в его действиях проявлялись «родимые пятна» московского землевладельца? Нам кажется, нет оснований говорить о создании Курбским на Волыни некоего «московского вотчинного анклава», по крайней мере, в правовом отношении. Князь быстро стал ориентироваться в особенностях местного судопроизводства и административной системы. Довольно легко он усвоил и стиль поведения литовских панов по отношению к соседям, когда они пытались отнять друг у друга все, что плохо лежит, используя для этого как апелляцию к королю – судебные иски, так и прямое насилие, захваты земель и людей с использованием вооруженной силы. Изображение Курбского как «дикого помещика», нецивилизованного грубияна-московита вряд ли уместно. В способности к жестокости и произволу он мало отличался от других землевладельцев Великого княжества Литовского и скорее даже уступал им.
Однако нельзя отрицать и другого: Курбскому, получившему в Великом княжестве Литовском земельные пожалования от своего сюзерена, было необычайно важно воссоздать, хотя бы в своих собственных глазах, высокий статус владетельного князя, во второй половине XVI века уже во многом подзабытый в Московской Руси. Отсюда и его вызывающее поведение, кичливость, нежелание исполнять не только распоряжения волынских властей, но и королевские указы. Даже в отношении именных приказов и Сигизмунда, и Стефана Батория Курбский всегда уступал только «у последней черты», когда монарший гнев грозил вылиться в реальные жесткие санкции.
Документы повествуют о красочных эпизодах, когда князь клялся оборонять свои земли от посягательств на них любой ценой и даже приказывал ловить слуг своих соседей и пытать их, не лазутчики ли они и не собираются ли их хозяева напасть на имения «москаля» – прямо князь-суверен в кольце враждебных держав!
Какими землями в Литве обладал Курбский? 4 июля 1564 года ему была выдана королевская грамота на владение Ковельским имением (вотчиной князей Любартовичей-Сангушков). Князь не стал собственником, а получил имение в так называемую «крулевщину». Имение принадлежало короне и давалось во временное владение по личному распоряжению короля за особые заслуги. По Литовскому статуту 1529 года для обретения полученных земель в собственность нужно было согласие коронного сейма. Однако сам беглый боярин не был согласен со своим фактическим статусом временного держателя земель. Он называл себя «отчинным господином на Ковлю» и подписывался титулами «князя Ковельского» и «князя Ярославского». Он раздавал ковельские земли мелким дворянам на условии несения ими службы в составе личного двора бывшего московского воеводы.