- У меня есть имя, - последовал спокойный ответ. - Меня зовут Старухой, потому что я прожила очень долго. Мое настоящее имя я храню в секрете, потому что оно могущественное заклинание, если произнести его вслух.
Фиби решила на время оставить эту тему. Но едва она сняла с колен поднос, чтобы встать с постели и поискать ванную комнату, как в дверь энергично постучали. Не успела она сказать «Войдите» или «Нельзя!», как через порог переступил Дункан. При дневном свете он выглядел гораздо убедительнее, чем при свечах и масляных лампах. Незастегнутый воротник рубашки и темная щетина на подбородке добавляли ему реальности и очарования, и Фиби задумалась над его ролью в своей личной мифологии. Как и Старуха, он, разумеется, был иллюзией, иллюстрирующей какую-то область ее психики.
Хотя эта мысль крайне смущала ее, Фиби в конце концов пришла к заключению, что Дункан является порождением ее подсознательного сексуального возбуждения. «Фрейд бы порадовался, глядя на все это», - подумала она. Но за всеми ее безукоризненными, хотя и беспокойными, психологическими размышлениями скрывалось кое-что еще: полная уверенность, несмотря на все доказательства противоположного, что ее разум абсолютно не затронут безумием. Инстинкт подсказывал ей, что Старуха женщина во плоти, точно такая, какой ее видят глаза, и Дункан Рурк тоже.
К этому моменту он стоял в ногах ее кровати с высокомерным и, хотя он очень сильно старался это скрыть, не менее смущенным видом, чем у самой Фиби. Он достал маленький предмет из кармана штанов и швырнул его ей на колени. Ее часы.
- Хитроумное применение старого принципа, - произнес он нехотя, как будто признавая существование новомодной игрушки, должен был признать за Фиби честь ее изобретения.
Радуясь этому маленькому доказательству, что ей не привиделась ее прошлая жизнь в двадцатом веке, Фиби нацепила часы на запястье и посмотрела, который час, хотя это не играло никакой роли. В конце концов, главное выяснить, какой сейчас год.
- Спасибо, - сказала она. - А то мне казалось, что я сошла с ума. Между прочим, какой сейчас год?
Дункан поднял темные брови в знак того, что он еще не совсем отверг идею сумасшествия. Старуха, чье настоящее имя нельзя произносить, потому что оно было волшебным, стояла рядом, не говоря ни слова, но ощетинившись от негодования и всем видом показывая желание защищать Фиби.
- Конечно, тысяча семьсот восьмидесятый, - ответил хозяин дома. Затем, после продолжительного гробового молчания, осведомился: - Кто ты такая?
Фиби, у которой от заявления, что из небесного календаря выпало больше двухсот лет, закружилась голова, припомнила предупреждения Старухи об отношении к ведьмам мнимым или подлинным в восемнадцатом веке и осторожно подобрала слова для ответа.