И почему-то я знаю, что мне ни в коем случае нельзя увидеть лицо того, которого волокут.
И я затряс головой, стараясь избавиться от этого проклятого наваждения и вспомнить, как оно было тогда на самом деле.
Мы развернулись им навстречу, как загнанные волки, только волки сражаются за свою шкуру, а нам надо – и плевать, что их вдвое больше, – нам надо дойти и доложить – а потом можно подыхать хоть по сто раз на дню. А умереть до этого мы права не имеем.
И когда они появились – разгоряченные, по сторонам не смотрят, ну как же, вот-вот они настигнут, вот-вот замелькают за деревьями спины, которые можно будет наконец поймать на мушку. А из-за деревьев им навстречу полетели гранаты – одна, две, три – мало, мало, зря угробили столько на растяжки, и я вывернулся из-за ствола и короткой очередью подсек темную фигуру, мечущуюся между деревьями, и тут же второю – «с тычка», что называется, он как раз начал высовываться из-за ствола, – и напоролся на очередь, а потом боек щелкнул впустую, ну да, их-то было в том рожке всего девять, как раз на две очереди, бесполезный автомат улетел куда-то в сторону, а я выхватил пистолет – у меня тогда был трофейный польский «вис» – и прыгнул.
Самое сложное было – удержаться на ногах. А то приложишься лбом об дерево…
Я удержался, взглянул – в двух метрах впереди был фриц, как он меня не видел – не знаю, но он азартно лупил куда-то право, и я чуть не взвыл на весь лес – что ж ты делаешь, сволочь! Это ж не пулемет! Это мои патроны! – и три раза выстрелил в него: на, получай, мазила! – только бы он наконец замолчал и не успел расстрелять рожок до конца, потому что, если придется менять… Их было вдвое больше, чем нас, и мы были хуже чем дохлые, поэтому троим удалось уйти. Одного из них, правда, мы хорошо задели.
У нас же было трое убитых и четверо раненых, причем двое тяжелых – одному перебило ноги автоматной очередью, а второй… умирал.
Муторно.
* * *
Рыжую я нашел за конюшнями. Там вдоль стены площадка тянулась, метров полтораста. Местные на ней в стрельбе упражнялись из луков. И рыжая – тоже.
Лук у нее отличный был. Хоть и невеликий из меня знаток, но уж хорошее оружие от барахла отличить как-нибудь сумею. Даже если эта дрянь для парадного таскания предназначена и выглядит на все двести. А этот лук был – вещь.
Я аж залюбовался. Как она его подняла, замерла – а ведь тяжеленный наверняка, думаю, поди попробуй такую дуру одной рукой на весу да столько времени удержать, – натянула, вжик, хлоп, и стрела уже на другом конце площадки из щита торчит. Аккурат из центра, между прочим.