А чего тут соображать?
– Лучше всего, – замечаю, – о человеке судить по делам. Надежнее.
Тут как раз Яго вернулся с подносом. Ну а там, само собой, плетенка литра на два, и плошки, а в плошках тех… водили нас как-то до войны в музей этой… как ее… ихтиологии, и был среди экспонатов морской еж. Так вот если того ежа хорошенько в болотной тине извалять и на половинки разделать…
Что самое странное – никаких ложек-вилок поблизости не наблюдается. А голыми руками в это лезть как-то боязно – вдруг оживет да цапнет?
Ладно, думаю, в крайнем случае буду на питье налегать, потому как той конфеты давешней мне, судя по ощущениям, дней на пять вперед хватит. Вне зависимости от количества и градусности потребляемого. Ну и с виноградом этим клубничным тоже можно попытаться поближе познакомиться.
Леммит при виде пищи враз оживился, даже приподнялся до полусидячего.
– О, – рычит, – наконец-то. Пришло… наше спасенье от жуткой смерти. А ведь задержись ты, Яго, еще немного, и тебя бы встретили лязгающие зубами скелеты.
Коричневого от этих слов как-то уж очень резко передернуло – чуть поднос из рук не выронил. Словно встречался он уже с этими самыми скелетами и воспоминания об этой встрече сохранил отнюдь не самые приятные. Поставил поднос, пробормотал чего-то сквозь зубы и был таков.
– И позови, – это Леммит уже ему вслед рявкнул, – десятника Шаркуна из сотни Бречика! Живо!
– А ты, – поворачивается ко мне, – давай, садись, русский. Как вы там говорите – «в ногах правды нет»? Хорошие у вас эти… поговорки. Да и пьете вы здорово.
Интересно, думаю, это Коля тут успел отметиться или другой кто из славян?
– Я бы, – отвечаю, – и сам раньше сел, было бы куда.
– А земля на что? – ржет господин граф. – Хорошая, утоптанная… заплевана малость, так мы люди привычные.
Ну, знаете…
– Привычные, не отрицаю, – говорю, – но одно дело – в бою носом грязь пахать, а в тылу хотелось бы комфорта и уюта. Знакомы вам такие слова?
– Знакомы-знакомы, – ухмыляется граф. – Видишь в углу сундук? На него садись… если утащишь.
Не понравилась мне эта ухмылочка его… снова точь-в-точь как у Николаева. Тот, бывало, тоже пошутить любил. И шуточки у него были простые, действенные и по большей части дурацкие.
Ладно. Подошел я к этому сундучку, прикинул… взялся, потянул – ежкин кот!
– Он у вас, – выдыхаю, – свинцом залит?
– Не-а, – спокойно так Леммит отзывается. – Золотом. Казна наша там.
– А-а. Тады понятно.
Золото мне пока таскать не приходилось. Я мозги напряг, школу вспомнил, внутренний объем сундука на глаз прикинул – получилось три патронных ящика. Поднять нельзя, пупок надорвать – запросто.