– Чего тебе, добрая девушка?
Дурнушка взвизгнула на самой пронзительной ноте и наконец умолкла. Лакомка осторожно отнял пальцы от ушей.
– Ну и?
– Обратно хочу.
– Чего обратно? Бородавки?
– Мои деньги, шельмец!
– Постойте-постойте, добродетельная девица!
Хайни с ужасом понял, что волшебство Струса вполне-таки действует, принуждая его выбирать совсем не те выражения, к которым привык закаленный язык наемника.
– Это с какой-такой стати мы должны возвращать вам монету, достопочтенная? Ваши требования, прекрасная дама, противоречат классическому, римскому и естественному праву, нарушают пункт первый, семнадцатый и сто сорок третий законоуложения о свободе торговли, равно как и…
Хайни попробовал замолчать, но красноречие решительно воспротивилось, оно бунтовало, лезло, бурлило и требовало выхода. Девушка заплакала.
– Ыыы… Вы обещали убрать бородавки с лица.
– Конечно. Они и исчезли.
– Нет. Они… – Девица потупилась и густо покраснела – они переместились.
– Куда? – живо заинтересовался Лакомка.
– Туда.
– Туда – это куда?
– Туда, чем на табурет садятся.
– Не может быть! Не верю. А посмотреть можно? – галантно поинтересовался Рихард.
– Мерзавец! Охальник! Давай деньги обратно!
– А вот и не отдадим! Эй, Хайни, не отдадим?
– Не отдадим!
– НЕ ОТДАДИМ – НЕ ОТДАДИМ – НЕ ОТДАДИМ!!!
Герои, хором скандируя свой девиз, окружили даму с двух сторон и сейчас аккуратно подталкивали ее, намереваясь позорно изгнать в строну проулка. Девушка вертелась туда-сюда, пытаясь наградить звонкой пощечиной то Хайни, то Лакомку. Пару раз ей это удалось. Девица размазала слезы по щекам и, уже исчезая за углом, погрозила друзьям костлявым кулаком.
– Слушай, Хайни, а может, отдали бы ей монету, и дело с концом? Как же она теперь сидеть будет? На табурете…
– Ну, теперь уже поздно. Sic transit gloria mundi.
Отделаться от следующего посетителя оказалось гораздо труднее. Им оказался ражий, широкоплечий торговец. Вчера он явился одним из первых. Желание оказалось вполне заурядным – наложить «заклятие несокрушимости» на дверь склада с ценным товаром. Все было проделано в лучшем виде, но то ли мысли желающего не имели достаточной ясности, то ли Струс на этот раз сплоховал – во всяком случае, на склад с этого момента действительно не мог попасть никто. Хозяин тоже не мог.
До полудня друзей посетили – недовольный лекарь, все больные которого поправились сами собой. Несколько внезапно заболевших – лекарю явно намечался новый заработок. Бывший пьяница, избавившийся от тяги к вину и немедленно жестоко застрадавший от скуки. Пятнадцать человек, испытавших горькое разочарование непонятно почему.