После полудня Лакомка снял вывеску и друзья скрылись в сарае, изнутри подперев дверь колом. Рихард жевал соломинку, растянувшись на груде стружек. Хайни пробовал на ногте острие перочинного ножа и вдохновенно разглагольствовал.
– Нет, я все же был прав – человечество несовершенно. Они все – все желают разного! Разного, но такого мелкого… нет, мелкого-мелкого-мелкого. Один в ущерб другому. Заметь, дружище, тут побывала сотня наших добрых имперцев. Хоть один – ну хоть один пожелал истинно высокого? Людям не нужны высокие материи. Им наплевать на общее благо. Их не заботят милосердие, сострадание, добродетель, разум и благочестие. Они как бабочки, которые летят на огонь собственных пороков, не сообразуя свои желания ни с общим благом, ни…
– Слушай, Хайни Красноречивый, ты бы заткнулся, а? Перестань нести чушь. И без тебя тошно. Тоже мне, нашелся трепач добродетели.
Волшебство Струса все еще действовало, и Хайни попросту проигнорировал увещевания Лакомки.
– …ни даже со здравым смыслом. Заметь – они могли пожелать чего угодно! Золотой век, скажем, всеобщее умиротворение, процветание Империи, исправление негодяев, волци в агнцы ну и всякое такое прочее. Но нет! Дырявая крыша наших добрых нусбаумцев беспокоит куда больше.
– Заткнись, тебе говорю. Какого дьявола ты себе пожелал красноречия? Для общего блага или как?
– Чтобы клиентов зазывать.
В двери решительно постучали.
– Кто?
– Открывайте.
– Открывай ты, Ладер!
– Сам открывай.
Лакомка выдернул кол. У порога стоял бургомистр Нусбаума собственной персоной и двое стражей. На румяном, простоватом лице господина Дезидериуса отражалось искреннее огорчение, некоторое беспокойство и почти отеческая печаль. Смущенный Хайни поднялся с земли, отряхнулся от соломы, стружек и попытался принять более-менее почтительный вид.
– Чем можем быть вам полезны, господин бургомистр?
Бургомистр подвигал бровями, достал из-за обшлага свиток, развернул его, зачем-то заглянул в текст, спрятал опять.
– Вы обязаны до заката покинуть наш город. В противном случае на вас будет наложен штраф в пятьсот медных марок.
– Куда мы пойдем?
– Куда хотите, любезные. Но чтоб до заката вас здесь не было.
Лакомка почесал затылок, рассматривая удаляющуюся спину господина бургомистра.
– Чего это он сам приперся, как ты думаешь? Мог бы кого попроще прислать.
– На Струса посмотреть захотелось.
– Куа! – Струс встал на лапы и попытался достать клювом сломанное перо из хвоста.
– Что делать будем, птичка?
– Нашел кого спрашивать. – ощерился Хайни – Будем ноги уносить.
Птица слегка подпрыгнула и отбила подобие чечетки.