- Разумеется, ваша, мистер Вегг.
- Разумеется, моя, как вы сами сказали, - подтвердил Вегг, несколько смягченный такой готовностью соглашаться с ним. - Очень хорошо. Я считаю выслеживаньем и вынюхиваньем то, что он прислал к нам во двор одного из своих лакеев. И за это ему надо прищемить нос.
- Должен признать, что не по вашей вине ему удалось удрать с голландской флягой в тот вечер, мистер Вегг, - сказал Венус.
- Как вы сами это честно признали, друг! Нет, не по моей вине. Я бы эту флягу у него выцарапал. Можно ли было стерпеть, что он, как тать в нощи, явился копаться в мусоре, да и не в своем, а скорее в нашем (ведь мы можем отобрать у него все до последней пылинки, если он не заплатит, сколько мы потребуем), и унес клад из этих раскопок? Нет, этого нельзя стерпеть. И за это тоже следует прищемить ему нос.
- Как же вы намерены это сделать, мистер Вегг?
- Прищемить-то? Я намерен открыто оскорбить его, - возразил почтенный инвалид. - И если, глядя мне в глаза, он посмеет ответить хотя бы слово, оборвать его, чтоб он дух не успел перевести: "Еще одно слово, старый грязный пес, и ты нищий".
- А если он ничего не скажет, мистер Вегг?
- Тогда мы без всяких хлопот придем к соглашению, - отвечал Вегг, - я его обломаю и верхом на него сяду. Я его взнуздаю, затяну поводья, укрощу его и верхом сяду. Чем туже его взнуздать, тем больше он заплатит. А я намерен получить с него побольше, даю вам слово, мистер Венус!
- Уж очень это мстительно звучит, мистер Вегг.
- Мстительно, сэр? Не для него ли я разрушался и падал вечер за вечером? Не для его ли удовольствия торчал дома, чтобы он сшибал меня как кеглю, - шарами ли, книгами ли - какими ему вздумается? Да ведь я во сто раз лучше его, сэр, в пятьсот раз лучше!
Мистер Венус взглянул на него с сомнением, быть может намеренно вызывая его на самую неприглядную откровенность.
- Как? Не перед тем ли самым домом, который сейчас занимает этот жалкий червь и баловень фортуны, - продолжал Вегг, пользуясь для порицания самым высоким стилем и стуча кулаком по прилавку, - я, Сайлас Вегг, человек в пятьсот раз более достойный, сидел во всякую погоду, дожидаясь поручения или покупателя? Не перед этим ли самым домом я впервые увидел его купающимся в роскоши, в то время как я торговал там грошовыми песенками пропитания ради? Так неужели мне пресмыкаться перед ним во прахе, чтоб он топтал меня ногами? Нет!
При вспышке огня на уродливой физиономии французского джентльмена промелькнула усмешка, словно он подсчитывал, сколько тысяч клеветников и предателей ополчаются против баловней фортуны совершенно на тех же основаниях, что и мистер Вегг. Легко было вообразить, что головастые младенцы опрокинулись вверх ногами, пытаясь решить своим водяночным мозгом, сколько детей человеческих точно таким же образом превращают своих благодетелей в злейших врагов. Двухярдовую улыбку аллигатора можно было истолковать в таком смысле: "Все это было известно давным-давно, еще в глубинах первобытного ила".