Мистер Самсон, наконец, освободившись от взгляда миссис Уилфер, словно из-под караула, глубоко вздохнул и сделал весьма оригинальное и тонкое замечание насчет того, что подобные предчувствия очень трудно себе объяснить. Р. У. поскреб в затылке, обвел виноватым взглядом весь стол и, остановив его на жене, снова попытался заикнуться все о том же:
- Милая, право, я боюсь, что тебе не очень весело?
На что она опять ответила по-старому:
- Напротив, Р. У. Мне очень весело.
Положение злополучного Джорджа Самсона во время этой приятной беседы было поистине самое незавидное. Ом не только чувствовал себя совершенно беззащитным под огнем красноречия миссис Уилфер, но и должен был терпеть нападки Лавинии, которая обращалась с ним хуже, чем с собакой, отчасти желая показать Белле, что теперь Джордж у нее в руках и она может вертеть им как хочет, отчасти же в отместку ему самому за то, что он и сейчас явно восхищается красотой Беллы. Ослепленный, с одной стороны, блеском красноречия миссис Уилфер, а с другой стороны, омраченный придирками и хмурыми взглядами Лавинии, которой было посвящено его отвергнутое Беллой чувство, молодой человек до такой степени не умел скрыть свои страдания, что на него жалко было смотреть. Если даже ум у него и помутился временно от таких мучений, то в оправдание ему следует сказать, что голова у него от природы была слабая и твердостью рассудка он никогда не отличался.
Так проходили эти приятные, усыпанные розами часы, и, наконец, Белле пришла пора отправляться обратно к Боффинам в сопровождении папаши. Упрятав ямочки на щеках в капор и завязав ленты, Белла простилась со всеми домашними, и, когда они вышли на свежий воздух, херувим глубоко вздохнул, словно ему стало легче.
- Ну, папочка, - сказала Белла, - можно считать, что и эта годовщина уже миновала.
- Да, милая, вот и еще один год прошел.
Белла еще крепче прижалась к нему и в утешение несколько раз похлопала его по руке.
- Спасибо, милая, - сказал он, словно утешение было выражено словами. Что мне делается, душа моя. Ну, а ты как поживаешь?
- Я нисколько не исправилась, папа.
- Неужели нисколько?
- Да, папа. Напротив, я стала еще хуже.
- Боже ты мой! - воскликнул херувим.
- Я стала хуже, папочка. Я все подсчитываю, сколько мне надо годового дохода, когда я выйду замуж, и какой суммой - самое меньшее - я могла бы удовольствоваться. У меня даже морщинки появились на носу. Ты ведь заметил нынче вечером морщинки у меня на носу?
Папа на это только засмеялся, а Белла, раза два-три встряхнула его руку.