После того как они дошли вместе с ней до маленького домика в чистенькой деревушке при фабрике, где Лиззи жила у пожилых супругов, работавших на бумажной фабрике, и Белла с миссис Милви уже сошли вниз, осмотрев комнатку Лиззи, зазвонил фабричный колокол. Лиззи сейчас же ушла, а секретарь с Беллой остались одни на улице, чувствуя себя не совсем ловко; миссис Милви занялась ловлей детишек и расспросами, не угрожает ли им опасность стать детьми Израиля - а его преподобие был занят, говоря по правде, мыслью, как бы ему уклониться от такого рода пасторских обязанностей и потихоньку скрыться куда-нибудь.
Наконец Белла сказала:
- Не поговорить ли нам лучше о том поручении, которое мы с вами на себя взяли, мистер Роксмит?
- Да, разумеется, - ответил секретарь.
- Я думаю, - пролепетала Белла, - что поручение дано нам обоим, иначе мы не были бы здесь оба?
- Думаю, что вы правы, - отвечал секретарь.
- Когда я сказала, что хочу поехать вместе с мистером и миссис Милви, продолжала Белла, - миссис Боффин даже просила об этом, с тем, чтобы я составила мнение о Лиззи Хэксем. Оно не многого стоит, мистер Роксмит, и ценно в нем разве только одно: что это мнение женщины, но для вас это, может быть, лишний повод считать его ничего не стоящим.
- Мистер Боффин послал меня сюда с той же целью, - сказал секретарь.
Во время разговора они прошли до конца всю деревенскую улицу и вышли к реке, на лесистый берег.
- Вы хорошею мнения о ней, мистер Роксмит? - спросила Белла, сознавая, что она первая делает ему авансы.
- Я о ней очень высокого мнения.
- Я так рада это слышать! В ее красоте есть какое-то благородство, не правда ли?
- Да, она поразительно красива.
- В ней есть какой-то оттенок грусти, очень трогательный. По крайней мере я... я ведь не навязываю своего мнения, вы это знаете, мистер Роксмит, я только советуюсь с вами, - объяснила Белла с милой застенчивостью, словно оправдываясь.
- Я заметил в ней эту грусть. Надеюсь, - и тут секретарь понизил голос, - что это не следствие ложного обвинения, которое теперь снято.
Несколько шагов они сделали молча, потом Белла, взглянув раза два украдкой на секретаря, вдруг сказала:
- Ах, мистер Роксмит, не будьте со мной так суровы, не будьте так строги ко мне, будьте великодушны. Я хочу говорить с вами как равная с равным.
Секретарь вмиг просиял и ответил:
- Честное слово, я думал только о вас. Я заставлял себя быть сдержанным, боясь, как бы вас не обидела моя непринужденность. И все. Больше не буду.
- Благодарю вас, - сказала Белла, протягивая ему свою маленькую руку. Простите меня.