– Сначала попробуем сами. Если получится, научим остальных. Сегодня же я пойду в одну из харчевен, или как они здесь называются… подсяду к какому-нибудь солдату и заведу с ним дружескую беседу. Вы, Стирнер, будете сидеть за соседним столиком или неподалеку от соседнего столика. Я пересажу солдата поближе к вам, чтобы вы могли слышать наш разговор. Шарла тоже будет с вами – она ваша дочь.
– Ошибаетесь. Шарла мне не дочь.
– Разумеется, но сегодня пусть будет дочерью. Понарошку. У вас есть театр?
– Ну, конечно. Сказать по правде, в юности я увлекался сценическим искусством, пока не открыл для себя прелести электротехники. Даже играл заглавные роли в классических пьесах. Как это, дайте припомнить… «Жить, или не жить…»
– Замечательно! Великолепно! Я счастлив, что среди нас есть опытный актер. Сегодня вы сыграете роль отца Шарлы. Если в точности выполните мои инструкции, все получится. Дельце-то пустяковое, яблочко, как говорится, созрело и готово упасть к нам в руки.
– А мне что делать? – спросил Мортон. – Ты говорил, что на этот раз я понадоблюсь.
– А как же! Тебе поручается важная работа – записывать на пленку нашу беседу. Магнитофон не показывай, микрофон держи поближе к говорящим. Сможешь?
– Смогу!
Дождавшись темноты, мы вышли на улицу. Впереди шагали добровольцы из незнакомых нам горожан, проверяя, нет ли на пути застав или патрулей. Как только таковые обнаруживались, нам давали знать, и мы поспешно сворачивали. Прогулка оказалась довольно приятной, хоть нам и пришлось попетлять.
Был ранний вечер, тем не менее, вывески увеселительных заведений не горели. Стирнер вел нас в «Толстый фермер» – свою излюбленную харчевню. Там сидело несколько человек, но среди них – ни одного военного.
– Ты говорил, что солдатам выданы увольнительные и что они наведываются сюда. Что-то я их не вижу.
– Видимо, они перестали сюда заходить, потому что их не обслуживают.
– А почему их не обслуживают?
– Потому что они не платят.
– Похоже на правду. Но раз они захватчики, почему бы не потребовать, чтобы их обслужили.
– Стоит им потребовать, как все расходятся, а харчевня закрывается.
– Ясно. Ладно, все по местам. Пойду погляжу, нет ли кого на улице.
Стоя на тротуаре с незажженной сигарой в руке, я чувствовал себя едва ли не сутенером. К счастью, никто из прохожих не обращал на меня внимания.
Вскоре в поле моего зрения попали две невоенные фигуры в военной форме. Руки в карманах, кепи под неуставным углом – стыд и позор! Они подошли к «Толстому фермеру» и с тоской уставились в окно. Я приблизился к ним.