— Ты куда, Коля? — вяло спросила она, с трудом ворочая заплетающимся языком.
— Приеду через полчаса, мое солнышко, — поспешно заверил он. — Только провожу гостей!
В ответ раздался громкий храп. Довольно потирая руки, Николай Васильевич вернулся в зал и прямиком направился к метрдотелю.
— Мне нравится эта девочка! — тихо сказал бизнесмен.
— Она не проститутка! — замялся мэтр.
— Ладно, не гони![2] Сколько нужно?!
— Двести долларов.
Шабанов секунду колебался, раздираемый одновременно и вожделением, и скупостью.
— Договорились! — наконец решился он и полез в карман за бумажником.
Сергею Соловьеву снился сон. Будто он находился в темном густом лесу. Между толстых замшелых стволов петляет узенькая тропинка. Свернуть с нее невозможно. По обеим сторонам колючие заросли. Сергей знает — нужно идти вперед, назад дороги нет. По пятам неумолимо следует топкое болото. Сделаешь пару шагов, оглянешься, а оно, проклятое, тут как тут! Наползает! Поэтому приходится шагать все дальше и дальше, иначе утонешь! Внезапно ногу пронзает острая боль. Медвежий капкан! Сергей пытается освободиться, в отчаянии кричит, зовет на помощь. Бесполезно! Вокруг ни одной живой души. Болото же обступило. Хлюпает, воняет, засасывает!
— Помогите! А-а-а-а!
Разбуженный собственным воплем, Сергей подскочил на кровати и ошалело потряс головой.
— Ну надо же! — хрипло пробормотал он. — Какая гадость!
Часы показывали десять утра. За окном накрапывал мелкий дождь. Сквозь тюлевые занавески просачивался сероватый свет. Соловьев перевел дыхание. Сердце норовило выскочить из груди, руки заметно подрагивали. Немного очухавшись, он прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Сергей жил один. Родители, выйдя на пенсию, перебрались на дачу в Подмосковье и в городе появлялись редко. Сергей хотел было сделать зарядку, но потом махнул рукой.
«Ну ее к лешему! Обойдемся!» Соловьев заварил крепкий до черноты чай без сахара, сделал несколько мелких глотков и закурил сигарету. Сизые кольца дыма неторопливо заструились к потолку. Вспомнился вчерашний разговор с Шабановым.
— Вот адрес офиса, а это домашний, — инструктировал телохранителя Николай Васильевич, почему-то избегая встречаться с ним глазами. — Долг двадцать миллионов.
— Машину дадите? — спросил Соловьев, с трудом сдерживая зевоту.
— Не могу! Самому нужна! К тому же у тебя своя есть.
— У нее двигатель перегревается.
— Ничего страшного! Разок сможешь прокатиться. Ну иди, Сережа, иди! У меня много дел. Деньги привезешь мне домой. Да, кстати, все, что слупишь сверх двадцатки, — твое!