Последняя надежда (Деревянко) - страница 36

А затем… Тут Птибурдук замолчал, впав в меланхолию. Дальнейшие расспросы не дали толку. Волына понял только, что Птибурдук остался теперь без почитателей, но куда подевались дикари, так и не выяснил. Когда Андрюха поднял золотую статуэтку, вконец отчаявшийся божок понял, что обрел шанс. Он моментом перенес Волыну в измерение, в котором обретался, и решил сделать из него своего последователя. В Андрюхины обязанности входило слушать Птибурдуковы речи и время от времени, плюрализма ради, дискутировать с ним по вопросам перестройки дикарской экономики, но при этом не зарываться.

— А то смотри у меня! — божок нахмурился и сверкнул очками.

За это Птибурдук обещал Волыну поить, кормить и всячески ублажать.

Закончив объяснения, очкастый, не дожидаясь согласия, откашлялся и вцепился в микрофон. Сперва Андрюха добросовестно пытался слушать, но потом не выдержал и заснул.

Проспал он долго и, открыв глаза, почувствовал себя бодрым и совершенно отдохнувшим.

«Наш курс на построение правового племени остается неизменным, но он, значить, может быть реализован только в том случае…» — продолжал бубнить Птибурдук, утирая пот со лба.

— Эй, хорош на сегодня, — крикнул Андрюха, — где обещанный ужин? Это плюрализм, — пояснил он рассерженному божку.

— Плюрализм? — задумался тот, — тогда ладно. Заседание переносится на завтра, — объявил Птибурдук и сотворил ужин.

Последующие дни Андрюха только и делал, что ел, спал, убаюканный речами Птибурдука, и думал, как отсюда смотаться.

Однажды, когда выдохшийся Птибурдук задремал, уткнувшись носом в трибуну, Волына обследовал зал, но безрезультатно. Здесь не было ни окон, ни дверей, только сплошные стены, покрытые лозунгами. Тогда он смирился с судьбой. В конце концов, божок добросовестно выполнял свои обязательства по кормлению Волыны. Раздражало, правда, отсутствие женщин и выпивки, но здесь ничего нельзя было поделать: женщин взять было неоткуда, ведь все дикари куда-то исчезли, а при слове «выпивка» Птибурдук багровел и моментально выдергивал из-под Андрюхи кресло. Когда зад его превратился в сплошной синяк, он решил, что данную тему лучше пока не трогать.

Зато в остальном Андрюха наглел все больше. Теперь он жрал исключительно черную икру, омаров, устриц и черепаховый суп. По вечерам он требовал сауну, массаж и музыку. С последним возникали некоторые затруднения, так как петь было некому, но в конце концов Птибурдук научился довольно сносно исполнять «Таганку», которой в общем-то и ограничивались музыкальные запросы Андрюхи.

От обжорства и полного безделья Волына разжирел. Теперь он дни напролет пролеживал в своем кресле, водрузив ноги на стол, лениво размышляя, что бы такое заказать на обед.