А Дея смотрела на хозяина, с лукавой изюминкой в глазу, мол, не виноватая я, они сами пришли.
– Не прикидывайся, будто не знаешь, что все дело в банальной течке, – ласково трепал подругу Бальзамов.
После всего пережитого ему не хотелось находиться в ограниченном пространстве общежитской комнаты. Воздух, свежий воздух и побольше ветра, чтоб трепал волосы, рвал пальто, обжигал щеки и кусал за ребра. Они шли и шли, все дальше уходя от знакомых домов навстречу порывам воздуха, человек и собака, два извечных друга, два любящих сердца. А город спал, окунувшись в темный холод ноябрьской беззвездной ночи.
Эдик Телятьев, дойдя до своей комнаты, «шлифанулся» банкой «джин-тоника» и повалился навзничь, прямо в одежде, на кровать. По коридору седьмого этажа поплыл раскатистый, переливистый храп, сопровождаемый обрывками непонятной и бессвязной речи, причмокиваниями и глубокими вздохами невероятно страдающего человека.
Смуглая рука щелкнула выключателем и весь этаж погрузился во мрак. Три мужских силуэта, едва различимых во тьме, мягко, по-кошачьи, двинулись в сторону комнаты журналиста. Железные пальцы сдавили плечи и рывком переместили спящее тело в сидячее положение. Золотистая пробка упала на пол и сдавленно хрустнула под тяжелым ботинком. В разжатый рот глубоко вошло бутылочное горло и прозрачная жидкость, не встречая сопротивления, забулькав, потекла по пищеводу. Х-р-р, гр-а-а. Плоть во сне пыталась сопротивляться. Пэй, сука. Ви это любите. Пэй. Четыре бутылка выпьешь, будэшь молодец.
Вячеслав Бальзамов судорожно мерил шагами квадрат комнаты и лупил кулаком по настенному отрывному календарю.
– Чушь. Полная чушь. «Количество алкоголя несовместимое с жизнью». Никита, да я вчера с ним расстался – он был в полном поряде.
– Что теперь о нас говорить начнут! – сокрушенно вздохнул Гречихин. – Всех выселят к едрене фене. Монголы, так те уже домой засобирались.
– Кому бы мычать, да только не им. Плевать, что начнут говорить. Как родителям в глаза посмотреть? – Бальзамов вспомнил родителей Эдика, пожилых людей, Бориса Исаевича и Людмилу Даниловну. Не переживут.
– Вяч, нужно пойти и спокойно, по-хорошему, со всеми поговорить. Выяснить, заходил ли он еще к кому-то. В том числе и с обитателями левого крыла.
– Что ты предлагаешь? Подойти и спросить, уважаемые эфенди, да пребудет над вами вечное, безоблачное, синее небо, а путь да будет покрыт вашей сверкающей славой. Не окажете ли вы презренным гяурам толику лучезарного внимания. Наш друг, Эдуард Борисович Телятьев, безвременно почил от перепоя. Кстати, а ты видел когда-нибудь их благодетеля, Саида Шухратовича? Мне Зулька про него все уши прожужжала накануне. На джипе только водила приезжает с собакой. Иногда ночью одного или двух увозит из числа, как ты говоришь, обитателей.