Пастор с супругой образовали сплоченный фронт на красном диване рококо. За круглым журнальным столиком сидела другая группировка — Мирьям и Еспер Эке-рюд. Полли, как всегда, устроилась поодаль, в кресле без подлокотников.
С удивившей всех властностью Сванте Странд предупредил, что сегодняшние и завтрашние переговоры надлежит рассматривать как подготовку к официальной описи имущества. Ее осуществят два доверенных лица фирмы «Странд, Странд и Странд», которые прибудут сюда во вторник, после захоронения урны. Фирма уже воспользовалась услугами компетентного оценщика, чтобы составить перечень и оценить движимость. Этот перечень будет отдельно приложен к описи имущества.
— У меня есть для вас копии этого перечня. Найдется экземпляр и для фру Люнден.
Он порылся в своей сумке с многочисленными отделениями, и скоро в руках у каждого оказался длинный список, в который наследники жадно впились глазами, пропуская мимо ушей объяснения адвоката.
— Цены низкие… это нарочно… чтобы скостить налог. Устная договоренность и соглашение… на этом же этапе… лягут в основу описи и раздела имущества.
Просмотрев списки и цифры, наследники Альберты мало-помалу начали высказывать свои пожелания и надежды.
— Библиотека, — благоговейно вздохнул пастор. — Богатейшая библиотека. Соблазнительная мысль. Подумать только!
— Рояль, — пробормотала Полли. — Нет, нет.
— Персидский ковер на веранде, настоящая ручная работа, — заметил Еспер.
А Мирьям и Лиселотт воскликнули хором, и их возгласы прозвучали как боевой клич:
— Бюро! О, я давно мечтала об этом густавианском бюро!
11. СЧАСТЬЕ ЖЕНЩИН УКРАШАЕТ
— Наверно, они бросят жребий, кому достанется густавианское бюро, — предположила фру Вийк. — Это редкая антикварная вещь с клеймом Георга Гаупта. Бюро более двухсот лет, но оно совсем как новенькое. Жребий — единственный выход, если только Альберта никого не указала в завещании.
— Кажется, она не оставила никаких распоряжений насчет движимости, — сказал комиссар Вийк.
После воскресного завтрака они пили кофе у себя на кухне, оборудованной по последнему слову техники.
— И я так думаю, — сказала фру Вийк. — Завещание сравнительно короткое. По крайней мере, тот документ, который подписали мы.
— Кто это — вы?
— Даниель Северин и я.
— Старый провинциальный врач и вдова покойного судьи. Надежные свидетели.
— Конечно, — сказала фру Вийк без ложной скромности. — Так захотела Альберта. Чтобы никто не усомнился, что она была в здравом уме и твердой памяти, когда составлялось это новое завещание.
— Новое? Утром Полли говорила мне о завещании, составленном в шестьдесят шестом году.