А других членов банды мы не установили!
– Знаю, знаю, – нетерпеливо отмахнулся Черногоров. – А что прикажешь, и впредь держать город на осадном положении? Поиски остальных членов банды зашли в тупик. Прочти объяснения Решетилова, потом обсудим дальнейшие действия.
Кирилл Петрович отошел к окну и, стараясь убедить самого себя в правильности решения, вспомнил события последних дней. Третьи сутки в городе велись нескончаемые облавы, бессонные патрули прочесывали улицы и дворы. Было арестовано более трехсот человек, связанных с криминальной средой, двадцать находящихся в розыске уголовников, попутно раскрыто около полусотни совершенных ранее преступлений.
Перепуганные владельцы трактиров и ресторанов закрывали заведения, беззаботных гуляк заметно поубавилось. Губком был завален жалобами на действия органов, однако партийные ячейки, комсомол и профсоюзы дружно поддержали меры ГПУ. Партийные руководители многих учреждений и предприятий звонили Медведю, выражая «глубокое удовлетворение возвращением к революционному порядку и законности». Кое-кто требовал даже «расстрела на месте» для захваченных с поличным преступников, но Луцкий просил «товарищей чекистов» «не перегибать». Секретарь губкома опасался не столько непопулярных в среде обывателя мер, сколько усиления в результате «массовой расчистки» авторитета и влияния Черногорова. Луцкий требовал от Медведя личного вмешательства в ход дела, скрупулезного контроля за всеми действиями органов милиции и ГПУ и ежедневного отчета. Однако ленивый полпред ОГПУ отвечал полученными со слов Черногорова сводками и заверениями в бдительности.
Уже с обеда вторника газетчики осаждали приемную Черногорова в надежде получить объяснение происходящих событий. Зампред отмахнулся от репортеров, ограничившись сухим бюллетенем о налете и заявлением об успешном ведении расследования. И все же упорные слухи о том, что бандиты унесли из банка чуть ли не пять миллионов рублей и погубили полсотни сотрудников милиции, заставили Кирилла Петровича рассказать правду. В среду из свежих газет горожане узнали, что в действительности преступники похитили пятьсот восемьдесят девять тысяч рублей из шестисот двенадцати тысяч трехсот восьмидесяти двух рублей двенадцати копеек, находившихся на момент налета в кассовом зале.
Ниже помещался список погибших милиционеров, водителей инкассаторских машин и трех жертв из числа мирных граждан (двух извозчиков и случайного прохожего). На следующее утро на стене губкома была обнаружена написанная красной гуашью листовка: