– Так, почитай, два десятка моих людей засвидетельствуют… – Войцек развел руками. – Или мало?
– Дурнем не прикидывайся. Раньше за тобой такого не водилось и сейчас оставь. Слово твоих порубежников многого не стоит, если коронный суд разбирать дело будет.
– Сабли, значит, стоят, а слово воинское – нет.
– Перестань, сказано тебе… – Пан Симон устало вздохнул. – Про бабу в донесении речь шла.
– Точно. Есть такая. Надейка, невестка Гмыри.
– Она сможет свидетельствовать?
– Нет, пан полковник, не сможет.
– Что так?
– Не говорит. – Войцек хрустнул пальцами. – Как привезли ее с пожженного хутора, слова еще не сказала. А уж без малого два месяца минуло. Радовит за ней приглядывает. Он сказал, что читал где-то: раньше чародеи не только убивать, но и лечить могли.
– Радовит? Это реестровый твой?
– Именно. Реестровый.
– Ну и как он?
– Что «как он»?
– Ой, не зли меня, сотник. Сказывал уже, попридуривались, и хватит. Чародей твой как? Надежный?
– Меня не подводил.
– А королевство не подведет, случись чего?
– А чего может случиться, пан Симон? – Войцек впился глазами в лицо собеседника.
– Да так… Ничего… – пошел на попятный полковник, но от богорадовского сотника запросто отвертеться не удавалось еще никому.
– Нет уж, поясни, пан Симон, чем тебе Радовит не ко двору пришелся. Мне с ним бок о бок, может, еще драться доведется. Имею право знать?
– Имеешь, Войцек, имеешь, – сдался полковник. – Хоть и тяжко мне такое говорить…
– Да ладно уж, пан Симон, рассказывай. Взялся, люди молвят, за гуж, не говори, что не дюж.
– Король наш, Витенеж, помирает.
– Господи, упокой душу раба Твоего. Удивительного, правда, я в том не вижу. На девятом десятке-то его величество.
– Ежели помрет король, в липне либо серпне Сейм соберется. В Посольскую Избу шляхта съедется.
– И тут ничего дурного не видится мне.
– Погоди! – вскипел полковник. – Не перебивай! Я еще над тобой командир, а не наоборот! Имей терпение!
– Прости, пан Симон, – едва заметно улыбнулся Войцек.
– «Прости»! Ладно. В память об отце твоем покойном. Мне пан Чеслав, князь Купищанский, с голубем весточку прислал. Выговская шляхта совсем с ума посходила. Возврата к старому хотят. Отмены Контрамации. И грозинецкий Зьмитрок выговчан к тому подстрекает. А значит, каждый чародей нынче под подозрением у нас должен быть, каждый проверки требует. Ну что, сотник, понятно я тебе разъяснил?
– Понятно. Понятнее некуда. Я тебе вот что отвечу, пан Симон. Радовиту я верю. Он не за страх, а за совесть служит. Молодой, правда, еще, крови боится, но ничего, оботрется.
– Ладно. Надежный так надежный. Пускай служит. Это хорошо. Плохо, что баба свидетельствовать не сможет.