Марина на секунду приуныла, но тут же воспрянула.
– Поехали к экстрасенсу? У тебя есть фотографии?
– Мы с Тамарой уже были...
– И что?
– Сказали, отец жив и здоров. Там, где он сейчас находится, давно лежит снег.
– А что сказали про Андрея?
– У меня нет его фотографии. Я показала рубашку.
– Какую рубашку?
– Форменную, которую он носил. Тоже ничего определенного. Тетка руками помахала, говорит, на нем порча какая-то. Злые люди навели, покойника обмыли и воду ему под ноги выплеснули. Бред...
Марина выдохлась, растерянно огляделась и запустила двигатель.
– Ладно, может, еще что-нибудь в голову придет... Куда едем? Я сегодня твой таксист!
– Домой, – сказала Надежда. – Теперь я не одна и могу жить дома!
– Честное слово, завидую! – Марина сдала назад. – А Димка мой вот эту игрушку мне подарил, чтоб не приставала...
* * *
В современном типографском цехе кипела обыденная работа – шумели станки, шелестела бумага...
Илья понуро шел по цеху, иногда останавливался, с кем-то разговаривал. Тут все его знали, сдержанно здоровались, провожали недоуменными взглядами...
Он остановился возле машины, печатающей листы для красочных альбомов, – зарябило в глазах. Выстраданное, любимое детище...
Резко отвернулся, быстро ушел из цеха, поднялся в офис.
Там здоровались и смотрели так же вопросительно.
Илья вошел к директору типографии.
– Илья Николаевич! – вскочил пожилой многоопытный человек. – Объясните, что происходит? Мы все в растерянности, коллектив беспокоится...
– Ничего особенного. – Илья сел к приставному столу. – Все в порядке, работайте, как работали. Никого увольнять не будут. У вас просто сменился хозяин.
Директор опустился напротив.
– Как прежде работать не получится, Илья Николаевич. На складе бумаги осталось на четыре дня. Да и то не весь ассортимент... А комбината в Карелии у нас больше нет.
– Пусть теперь голова болит у нового собственника.
– Как же так? Мы вместе с вами, считайте, заново переоборудовали предприятие, внедрили финские технологии, сделали прибыльным... А теперь вы единолично решили от него избавиться? Отдать неизвестно кому! Втайне от нас! Без обсуждения, без единого слова!
– Не сыпьте мне соль!
– Я понимаю, Илья Николаевич. Капитализм, рынок, жесткая конкуренция... Но ведь все было хорошо! Я отслеживаю динамику. Я не могу понять... – путался директор.
– За все приходится платить.
Тот помялся, помолчав, заговорил, подбирая слова:
– В коллективе настроения... не самые лучшие. Вы же помните, типографские рабочие – самые продвинутые. Можно ожидать всего, что угодно. Уже появились предложения взять типографию под контроль и не впускать нового хозяина.