Ошалевший, он постоял, глядя на мишень, после чего поднял пистолет и со злой яростью сжег оставшиеся в магазине патроны...
Они шли на лыжах через ночной лес. Скрипел морозный снег, лунный свет чертил длинные тени, заснеженная дорога казалась полосатой.
Илья неумело торил лыжню.
– Петрова, я же со школы на лыжах не стоял, – отдуваясь, признался он. – Разучился...
– Тихо, – предупредила она. – Молчи...
За поворотом показалось широкое поле. Они вышли на опушку, остановились.
За полем стояла занесенная снегом деревня.
– Мы в деревню идем? – спросил Илья.
– Нет, – отозвалась Надя. – У нас простая ночная лыжная прогулка...
Надежда пошла вперед, почти не проваливаясь – ветром уплотнило сугробы. Илья тянулся сзади, что-то ворчал под нос, боялся отстать.
Надя заметила это лишь на середине поля.
– Сердюк, стой здесь, – приказала она ему. – Дальше я одна.
Илья встал, опершись на палки.
Деревня казалась вымершей. И вдруг впереди что-то мелькнуло, и в тот же миг послышался заливистый собачий лай.
– Граф! – Надя опустилась на колени.
Пес с визгом прыгнул на грудь, стал тыкаться мокрой бородатой мордой.
– Вернулись, бродяги? – шептала она чуть не плача. – Нагулялись по свету? Где же вы были, странники? В Тридевятое царство ходили? И оставили меня одну в этом мире. А сами – в другой. Ну и что там? Хорошо? Если вернулись, значит, здесь лучше?
Илья добрел до них, недоуменно уставился.
– Что такое? Это что за животное?
– Это мой Граф! – Счастливая, Надя тискала фокса.
– Опять какой-то граф... – скрывая сумасшедший восторг за нарочитой ревностью, вздохнул он. – Ночью, в зимнем поле, среди сугробов! С тобой, Петрова, невозможно!
– Сердюк, ты веришь в чудо?
– Конечно, верю. Только пока еще не испытывал ничего чудесного.
– Иди домой, маленький. – Надежда отпустила собаку. – Иди к папе. Быстро!
Фоксик повертел обрубком хвоста, побежал к деревне, но остановился и залаял – звал за собой.
– Домой! – велела она. – Я завтра к вам приеду!
Пес потрусил к деревне.
Над одним домом вертикально вверх уходил столб дыма.
Фокстерьер опять призывно залаял.
– Между прочим, твой Граф приглашает нас в гости, – заметил Илья.
– В гости? – Надежда смотрела на дым. – Нет, я не готова сейчас...
– Не готова предъявить меня своему родителю? – не сразу тихо переспросил он. – Насколько я понимаю, твой отец здесь?
Надя села в сугроб, сдернула перчатки и умыла снегом лицо. Илья молча снял пуховик, свернул его.
– Приподнимитесь, леди, – сказал он сухо. – Вам вредно сидеть на снегу.
Надежда взглянула на него с усмешкой, однако приподнялась. Он подстелил пуховик.