— Ну что ж, — сказал он наконец, — мы можем подать соответствующее ходатайство. А решать будет кабинет министров. Некоторое время после совещания в министерстве Флемингу и его группе было нечего делать. Рейнхарт и Осборн вели переговоры — медленно и осмотрительно, а Флемингу заняться было нечем. Бриджер доканчивал свою работу, готовясь уйти. Кристин тихонько сидела за своим столом, вновь и вновь проверяя сделанное. Сам же Флеминг, казалось, совершенно выкинул все это из головы и пригласил Джуди составить ему компанию.
— Какой нам смысл околачиваться здесь без дела, пока начальство решает, что к чему, — объяснил он ей и потащил ее развлекаться. Впрочем, он ничего от нее не добивался. Ему просто нравилось ее общество, а сам он оказался внимательным и неожиданно приятным компаньоном. Джуди поняла, что его резкость в основном проистекала от презрения к чванству и глупости. Когда они мешали его делу, он злился, а случалось, приходил в ярость. Но стоило ему отойти от работы, как они просто становились излюбленной мишенью для его разящего остроумия.
— Англия медленно опускается за западный горизонт, — заметил Флеминг однажды в ответ на какой-то ее вопрос о политике и, усмехнувшись, переменил тему. Когда она попыталась извиниться за свою вспышку в Болдершоу-Фелл, он только легонько ее шлепнул.
— Все забываю, все прощаю — вот мой девиз, — сказал он и повел ее в бар еще выпить. Джуди пришлось немало вынести ради его удовольствия. Флеминг, например, любил современную музыку, а она ее не понимала; он любил быструю езду, а она боялась ее; он любил смотреть ковбойские фильмы, а их она боялась еще больше. Он безмерно уставал и в то же время не находил себе места. Из кино они бежали на концерт, с концерта отправлялись на продолжительную прогулку в автомобиле, после прогулки начинался не менее продолжительный кутеж, и в конце концов Флеминг валился с ног. Но, во всяком случае, он казался счастливым, чего нельзя было сказать о Джуди. Ей все время казалось, что она плавает под чужим флагом. В институт они заглядывали лишь от случая к случаю, и тогда Флеминг обычно флиртовал с Кристин. Впрочем, Джуди не могла винить его: это был единственный знак внимания к девушке с его стороны, а ведь Кристин была на удивление хороша собой. Сама же Кристин, хотя она и была «влюблена в ум доктора Флеминга», как однажды призналась Бриджеру, явно не получала удовольствия от всех тех щипков и объятий, которыми награждал ее Джон. Обычно она бесстрастно продолжала заниматься своим делом. Впрочем, однажды она спросила: