Чеди стало стыдно. Она быстро пошла вниз по улице. В ушах продолжал звучать наглый смех, а в памяти стояли полные изумления глаза Шотшека.
…Когда Чеди рассказала Цасор о своих приключениях, тормансианка очень испугалась.
— Это опасно! Оскорбить мужчину — ты не знаешь, какие они мстительные!
— Мне кажется, что оскорбил он.
— Не имеет значения. Мужчинам важно, чтобы только их гордость была удовлетворена. И мы всегда виноваты… Интересно, как на Земле?
Чеди принялась рассказывать о действительном равенстве женщин и мужчин в коммунистическом обществе Земли. О любви, отделенной от всех других дел, о материнстве, полном гордости и счастья.
Кончились летучие сумерки планеты Ян-Ях, В комнатке сразу наступила тьма, почти не рассеивающаяся скудным освещением улицы. Цасор принялась напевать, и Чеди поразилась музыкальной прозрачности и печали ее песен, вовсе непохожих на истошные вопли на улицах или в местах развлечений, с их грубым ритмом и резкими диссонансами.
* * *
А Эвиза Танет в эту минуту обдумывала выступление на конференции. Как рассказать врачам Торманса о гигантской силе земной медицины по сравнению с поразительной бедностью их науки, не обижая, не создавая чувства огромного неравенства и унижения?
Она уже видела врачей — подвижников и героев, работавших не щадя сил день и ночь, боровшихся с нищетой госпиталей, с невежеством и грубостью низшего персонала, ненавидевшего и проклинавшего свою работу. Из-за безобразного ухода больницы превращались в ад, где страдающие лежали ненакормленные и неубранные и подвергались оскорблениям. Мало того, больные в подавляющем большинстве были ДЖИ, а низший персонал — КЖИ. Эти разные классовые группы относились друг к другу с недоверием и ненавистью.
Эвиза вздохнула и, так же тщательно запрятав СДФ, как и Чеди, растянулась на постели.
И опять Эвизе снились низкие, едва освещенные ночные коридоры Центрального госпиталя, заставленные койками, со стонущими, одинокими, замученными людьми…
На пути до загородного дворца, где должна была проходить четырехдневная конференция, машина поднималась по крутой дороге, обгоняя множество пешеходов. Внимание Эвизы привлекла старая ДЖИ, тащившая тяжелую для нее коробку. Машина обогнала ее. На удивленный взгляд Эвизы главврач только нахмурился. Они добрались до здания с обветшавшими архитектурными украшениями из громадных каменных цветов. Неизменная высокая стена кое-где обвалилась, а трехъярусная надвратная башенка была разобрана. Но сад, окружавший здание, казался густым и свежим.
— Вы удивились, я заметил, что мы не подвезли старуху? — косясь на идущую рядом Эвизу, начал главный врач.