— Здравствуйте, — стеснительно произнесла девушка и протянула Олегу ладошку. — Я Настя. А вы, наверное, Олег Тузов?
Олег кивнул, держа ладошку Насти и не зная, как себя вести. Молчание затягивалось. Наконец девушка осторожно освободила руку.
— Видите ли, — робко продолжала она. — Мне очень нужно с вами поговорить.
Олег снова молча кивнул. Он готов был говорить с ней сколько угодно и о чем угодно.
— Дело в том, — продолжала Настя, — что я дочь Владимира Сергеевича Матвеева, и мне известно, что именно вы были последним, с кем общался мой несчастный отец.
От неожиданности Олег сел на кровать и во все глаза уставился на гостью.
«Надо же! — бухнуло в голове. — Вот это оборот!» Внезапно девушка заплакала. Плакала она молча, без всхлипов. Слезы катились по ее щекам, а лицо стало каким-то безучастным и отстраненным. Наконец она достала из большой спортивной сумки платочек, вытерла слезы и снова посмотрела на Олега.
— Извините, пожалуйста, — тихо произнесла она.
— Я понимаю, — прерывающимся голосом промолвил учитель, — и всей душой скорблю… — Что еще говорят в таких случаях, он не знал.
И вновь ее лицо переменилось. Казалось, она вовсе не плакала еще минуту назад, выражение горя исчезло, будто его и не было.
— Пойдемте на воздух, — предложила Настя, — утро такое чудесное… А по дороге поговорим… Не возражаете?
Олег, естественно, не возражал.
— Только мне надо одеться, — заикаясь сообщил он.
— Конечно, — девушка отвернулась к окну. Она снова попала в столб солнечных лучей. Солнце светилось в русых волосах. Олег засмотрелся на нее. Наконец он оделся, и они вышли из дома, провожаемые любопытным взглядом хозяйки.
— Может быть, сходим на кладбище? — несмело предложил Олег.
— Я была там вчера, — ответила Настя.
— Так это вы положили цветы? — обрадовался Олег. Загадка, оказывается, решалась так просто.
Девушка молча кивнула, и по лицу ее пробежала тень.
— Нет, на кладбище мы не пойдем, лучше куда-нибудь за город. Расскажите мне о последних часах отца, вообще все о нем расскажите, что знаете.
Поначалу сбиваясь и путаясь, Олег принялся повествовать о Владимире Сергеевиче, о том, как с ним познакомился, о своих приключениях. Скоро он перестал стесняться Насти, речь его полилась плавно и гладко. Говорить он умел. Настя не прерывая слушала, иногда кивала головой и даже всплескивала руками.
В лицах изобразил Олег мерзавцев Козопасова и Ситникова, негодяя Комара, недалекого Караваева.
Девушка изредка улыбалась, это прибавляло ему актерского пыла. Незаметно дошли до Монастыря.
— Это здесь и случилось? — спросила Настя. — Какое мрачное место. Словно специально создано, чтобы в нем разыгрывались трагедии. А нельзя ли попасть внутрь?