— Не получится, — без сожаления сказал Олег.
— Скажите, — поинтересовалась Настя, — перед своей гибелью отец беседовал с вами? Рассказывал что-нибудь? Мне очень хочется знать, что он чувствовал, загнанный в угол. Смирился ли со своей судьбой или искал путь к спасению?
Олег хотел было рассказать своей новой знакомой о ритуале передачи дара, но почему-то передумал. Передумал в самый последний миг. Что его остановило, он и сам не мог бы объяснить, но слова, готовые слететь с его губ, застряли в горле.
— Знаете, Настя, — вместо этого сказал он, — ваш отец был, как мне тогда показалось, не в себе. Все, что он говорил, выглядело бредом.
— И все же интересно, — произнесла Настя, — что именно? Не вспоминал ли о семье, обо мне?
— Что-то такое говорил, — неопределенно сказал Олег, — но больше о своей трагической судьбе, о предназначении, которое привело его на Голгофу. Вы даже не представляете…
— Слушай, Олег, давай перейдем на «ты», — Настя взяла его за руку. — Пойдем отсюда. Хорошо бы к речке. Есть поблизости речка?
На берегу мелкой извилистой речушки было, как всегда, совершенно пусто. Настя, прихватив свою спортивную сумку, скрылась в кустах и вскоре появилась, одетая в яркий купальник. Олег искоса смотрел на нее и прикидывал, как будет загорать, не имея при себе плавок. Настя зашла в воду по щиколотки и ударом ноги направила в его сторону тучу брызг.
— Мелковато здесь, — недовольно произнесла она, — окунуться негде.
— Повыше есть омуток, — подсказал Олег, — пойдем туда.
Между кустов в заливчике намыло небольшой пляж, а чуть поодаль было глубокое место. Олег уже пару раз там купался. Настя некоторое время плескалась, а потом улеглась на горячий песок рядом с юношей.
— А ты чего не раздеваешься, — недоуменно произнесла она, увидев, что Олег так и сидит в брюках на песке. Она весело рассмеялась, услышав о причине. — Ну уж ты совсем… К чему эти реверансы, раздевайся.
Слегка конфузясь, Олег разделся.
— Нормальный мужик, — с какой-то даже развязностью сказала Настя, оглядев его с головы до ног. Этот тон не совсем совпадал с тем представлением, которое Олег успел составить о девушке. Но он счел это столичной раскованностью.
Некоторое время оба молчали, потом Настя достала из сумки пачку сигарет и закурила.
— Ты же ничего не ел, — вдруг вспомнила она, — хочешь бутерброд?
Она достала из той же сумки промасленный сверток, завернутый в целлофан.
— Второй, — сообщила она, — первый уже съела. Мать на дорогу сделала. — Она развернула сверток и протянула ему бутерброд с сыром. — Ешь, не стесняйся. Отец мой был странным человеком, — затягиваясь, изрекла она. — Имел все, но вот сдвинулся…