— Напрасно. Сегодня нам предстоит длинный переход до поместья Буковичей, а потом ещё... — Миятович умолк и огляделся по сторонам. Убедившись, что охранники находятся на достаточном расстоянии, он смело продолжил: — Ну, что ж. В таком случае, я предложу Стоичкову перенести заседание Совета с вечера на раннее утро...
— Да нет, не нужно, — запротестовал Стэн. — Я чувствую себя нормально.
— Это сейчас, а к вечеру... Только не возражай. Я тоже буду не прочь немного отдохнуть с дороги. А остальным нашим всё равно — что десять вечера, что четыре утра. Раньше лягут, раньше встанут. Нам обоим нужно явиться на собрание с ясной головой. Слишком многое будет зависеть от решения, которое мы примем.
Стэн проглотил последний кусок мяса, вытер жирные пальцы о штаны и взял в руки чашу с бодрящим отваром из жареных кофейных зёрен. Сделав глоток и с недовольством отметив, что повар поскупился на мёд, он сказал:
— Кстати, вчера ты говорил, что лишь трое человек выступили за полное и немедленное прекращение контактов с миром Хранителей. Кто они?
— Во-первых, твоя тётка Зарена. Впрочем, все её возражения сводятся к тому, что нельзя подвергать Марику опасности. Если твою сестру вернуть обратно, то я уверен, что позиция Зарены смягчится. Далее, Ладислав Жих. Вот он твёрдо стоит на своём; считает, что у нас и здесь дел невпроворот, а посему нам незачем соваться в другой мир. Его можно понять — ведь он с Востока. А третья — Мила Танич. По её мнению, ещё не время обнародовать Завет. В качестве главного аргумента она приводит слова самого Коннора: сначала нам нужно овладеть всем Западным Краем, и наша численность должна превысить пять тысяч человек. Отчасти с ней согласен и Дражан Ивашко — но только отчасти. Он предлагает обождать, пока не решится вопрос с императорской короной.
— А ты?
— Я разделяю мнение большинства. Только ребёнок может считать, что если он зажмурит глаза или с головой накроется одеялом, то его никто не увидит. А мы уже не дети, и нам не пристало ни закрывать глаза, ни прятаться под одеяло. Мы должны бороться с опасностью, а не убегать от неё. Хранители знают о нашем существовании — это факт, от которого никуда не денешься. Как много они знают о нас — другой вопрос. Но, в любом случае, они знают о нас больше, чем мы о них. У нас нет ни малейшего представления, как далеко они продвинулись в поисках нашего мира. Мы даже понятия не имеем, как распознать Хранителя при встрече. Меня и большинство наших братьев и сестёр в Совете такое положение дел никак не устраивает. А тебя устраивает?