Теренс взглянул на нее, и в то же мгновение его лицо исказилось, беспомощные слезы потекли по щекам:
– Джордж, – пробормотал он. – Джордж. Мой сын, Гермиона. Мой единственный сын.
Его слова пронзили Гермиону, но ее собственная боль была так сильна, что делала ее безразличной к страданиям других. Она уже наплакалась, пока не выплакала все слезы.
– Юника, приведи сюда камердинера, – подошла она к служанке. – Пусть он поможет лорду Монтегю подняться наверх.
– Я позабочусь о нем, Юника, – откликнулась Кэйт.
Леди Гермиона неуверенно взглянула на Кэйт, но та ответила ей сладкой улыбкой.
– Позвольте мне помочь вам, лорд Теренс, – она обхватила старика за спину.
Он недоуменно взглянул на нее, пытаясь узнать.
– Мне не нужна помощь, – проворчал он. – Никакой помощи, никакой помощи.
Вместо того, чтобы оставить его, Кэйт проявила неожиданную силу и подняла его с кресла:
– Идемте со мной, – настаивала она. – Я помогу вам почувствовать себя лучше.
– У нас будет семья, Джоко, – объявила Мария. – У нас с тобой. Некоторое время мы будем заботиться о Мелиссе, но потом она выйдет замуж и…
Джоко не мог даже позволить себе такие мечты. Он удовольствовался тем, что стал смотреть, как она приводит в порядок его костюм.
– Это не будет заметно, – пообещала Мария, тщательно соединяя края пиджака и вырванного клока ткани и заштопывая их. – Я хорошо вычистила его, правда?
Джоко кивнул, подчиняясь нажиму в ее голосе.
Что бы она ни сказала, все было правильным. Рия, как всегда, была права. Он сделал глоток крепкого и горячею чая. Чай взбодрил его. Джоко оглядел тихую комнатку. Хотя мебель в ней была старой, в комнате, благодаря стараниям Марии, было по-домашнему уютно. Столик, на котором стояла лампа, был накрыт чистой льняной скатертью, на стенах в серебряных рамках висели картины и фотографии ее родителей, дедушек и бабушек, на небольшом комоде и на подоконнике стояли вазы с сухими цветами.
Она заговорила о семье, но на что они будут жить? Он никогда не учился никакому ремеслу. Хотя он умел читать, писать и считать, такое образование подходило только для клерка, а чтобы устроиться клерком, понадобится рекомендация.
Кто напишет ему рекомендацию?
Джоко вспомнил о своем признании, которое лежало у Ревилла. Ему захотелось выругаться и ударить кулаком во что-нибудь жесткое, лучше всего в Большого Тилли или Джека Ронси. Он был лучше их и сознавал это. Но признание будет преследовать его до конца жизни.
– Вот, милый. По-моему, получилось хорошо, – Мария протянула ему пиджак, помогая просунуть руки в рукава.
Это была услуга из тех, которые жены оказывают своим мужьям каждое утро. Затем Мария разгладила пиджак у него на плечах, прикасаясь к нему с любовью и нежностью. Приподнявшись, она повязала ему галстук и отступила на шаг: