Джоко надвинул котелок на лоб, послал торжествующей Мэйзи воздушный поцелуй и ушел в ночь.
Стоял такой густой туман, что даже с расстояния двух шагов цоканье конских копыт звучало откуда-то издали. Джоко выдохнул смрадный воздух «Петуха» и полной грудью вдохнул воздух улицы. Вонь гниющих отбросов, валявшихся на влажной мостовой прямо у него под ногами, ударила ему в нос.
Джоко поморщился. Он уже собирался поднять воротник и отправиться домой, как вдруг из пелены тумана перед ним возникла мужская фигура.
– Джоко Уолтон! Тебя-то мне и нужно. Форма лондонского полисмена была скрыта под плащом, но на шее у мужчины блестела латунная бляха с львиными головами, ясно говорившая о том, что этот человек принадлежал к числу блюстителей порядка.
Джоко в испуге отскочил назад.
– Эй, я непорочен как младенец.
– Само собой, Джоко. Это нам известно. Но у Ревилла есть для тебя одно дельце.
Джоко отступил еще на шаг назад.
– Я уже занят.
– Ревилл посмотрит, чем ты занят.
Джоко снова попятился, но полицейский шагнул за ним.
– Я спешу домой, – заявил Джоко.
– Это не займет много времени, – констебль схватил его за шиворот и повел с собой.
Туман вокруг них был таким густым, что даже их шаги затихли как-то внезапно.
Джоко Уолтон с лицом темнее тучи брел сквозь пелену непроглядного ночного тумана по пустынной безлюдной улице. До восхода солнца оставалось не меньше получаса – в это время многие еще видят сладкие сны, да и сам он тоже не отказался бы сейчас вздремнуть часок-другой.
Джоко почувствовал запах свежевыпеченного хлеба, и у него потекли слюнки. Повинуясь чутью, он пошел на задний двор дома и выяснил, что запах исходил из расположенной в подвале пекарни. Здесь ему вряд ли подфартит – поблизости не было даже мальчишки-подмастерья, который за фартинг согласился бы вынести булку.
У Джоко урчало в желудке, не лучше было у него и на душе. Про себя он проклинал то, чем ему предстояло сейчас заняться. Он должен будет встать напротив дома на Обри Уолк и мерзнуть там по меньшей мере добрых пару часов, пока из парадной двери не появится мисс Мария Торн.
Оказавшись на Обри Уолк, Джоко замедлил шаг. Дома на этой улице, в которых сдавались меблированные комнаты для людей небогатого сословия, выглядели одинаково – все из посеревшего от копоти кирпича, с одним подъездом, с четырьмя печными трубами по каждую сторону крыши.
Джоко достал из кармана страничку, вырванную из блокнота. «Номер тридцать восемь», – прочитал он вслух и положил записку обратно в карман. Пройдя еще шесть домов, он остановился возле темного фасада дома. Не было слышно ни звука. Джоко поежился и засунул руки поглубже в карманы.