Дверь отворила Хуанита, пухленькая экономка Эдварда. Ее черные волосы были заплетены в косы и уложены короной; на лице же застыло выражение озабоченности.
– Хорошо, что вы приехали, сеньор доктор, проходите, – пробормотала мексиканка, пропуская гостя.
– В чем дело, Хуанита? У тебя такой вид, словно ты потеряла лучшего друга.
Экономка покачала головой и поцокала языком.
– Сеньор Эдуардо в скверном расположении духа. Он приехал домой разгневанный и заперся в кабинете.
– Его вспышки гнева мне знакомы, Хуанита. И я знаю, как с этим бороться. – Доктор едва заметно улыбнулся.
– Да, сеньор, – кивнула мексиканка. – Вы, может, и знаете, но только не мы.
– Займись своими делами, Хуанита. А я с ним поговорю.
Доктор постучал в дверь и, выждав несколько секунд, вошел в кабинет. Эдвард сидел за письменным столом. Увидев друга, он даже не попытался улыбнуться.
– А, это ты, Дэн… – пробормотал он себе под нос.
– Может, мне выйти и снова войти? – усмехнулся Дэн. – Что с тобой, приятель?
– Проклятие, – проворчал Эдвард, поднимаясь из-за стола. – Я окружен совершенно невежественными людьми.
Дэн уселся в кожаное кресло и вопросительно взглянул на друга. Нынешний хозяин Рио-дель-Лобо был высок ростом и широк в плечах; его черные как вороново крыло волосы были растрепаны, а темно-карие глаза, очевидно, унаследованные от матери-испанки, оттеняли длинные черные ресницы.
Когда Эдварду исполнилось шестнадцать, отец отправил его в Англию – продолжать учебу. В то время Эдвард Ганновер был неукротимым и дерзким юношей, вернулся же благовоспитанным джентльменом.
– Но все-таки – что случилось? – допытывался Дэн. – Ты напугал бедняжку Хуаниту до смерти.
– Что случилось?.. – проворчал Эдвард. – Представляешь, какой-то идиот оставил незапертыми ворота загона… И пегий коняга Рафаэля ворвался к моей кобыле-чемпионке. Думаю, что о последствиях ты в состоянии догадаться.
Дэн расхохотался.
– Неужели все только из-за того, что какой-то жеребец добрался до твоей породистой кобылы?
Эдвард с укоризной посмотрел на друга.
– Напрасно смеешься. Ведь теперь от отпрыска моей кобылы не будет никакого толка. И вообще, лучше занимайся своей медициной. Похоже, ты ничего не смыслишь в лошадях.
– Но я преклоняюсь перед твоими глубокими познаниями, Эдвард. Так что не сердись, дружище.
Тут Эдвард наконец-то улыбнулся и проговорил:
– Дэн, я не представляю, как за все эти годы мы смогли сохранить нашу дружбу.
– Дело в том, что твои вспышки гнева меня нисколько не смущают. А вот все остальные тебя побаиваются.
– Возможно. – Эдвард налил себе и другу по стакану бренди.