– Ты подрался? – Анна знала его вспыльчивый характер.
– Меня поколотили слегка в одной потасовке, – признался он, качая головой, – хотя накануне я обещал твоей матери, что буду примерно вести себя и никогда не полезу в драку. Я как раз клялся ей, что это в последний раз и что я никогда больше не дам ей поводов жаловаться на меня, когда мы заметили, что у Джулио, твоего брата, лицо немного опухло. Я тут же кинулся за врачом, который, осмотрев ребенка, успокоил нас: у малыша была просто свинка. А на другой день и мое лицо безобразно раздулось. Очевидно, я заразился от него этой болезнью, которой, к несчастью, не переболел в детстве. Так вот, – продолжал он. – У взрослых мужчин эта банальнейшая в общем-то болезнь поражает иногда железы, а в редчайших случаях тестикулы. И мне «повезло»: я вытянул тот самый проигрышный билет. Через несколько дней я был здоров, но с тех самых пор не мог больше стать отцом. По этой причине, – заключил он, разводя руками, – можно стопроцентно утверждать, что я не могу быть ни твоим, ни чьим угодно отцом, начиная с 31 января 1931 года.
Смеясь и плача одновременно, Анна бросилась ему на шею.
– Немезио, милый, я тебя обожаю! – воскликнула она, осыпая его поцелуями.
– Никогда не видел человека, который был бы так счастлив, что я не его отец, – пошутил Немезио Добродушно. Он отстранил ее от себя и посмотрел в ее лицо с нежностью. – Ты красива, Анна, но твоя мать была совершенство. Ты похожа на нее, и когда я смотрю на тебя, я вспоминаю ее. И это для меня память о самой прекраснейшей женщине в мире.
– А когда уходят иллюзии молодости, – спросила Анна, – что остается?
– Счастье быть вместе, – ответил Арриго. – И нелегкий труд взращивать любовь день за днем.
– А страстные порывы? – шутливо сказала она, хотя вид у нее был серьезный.
– Порывы хороши, но скорее как идеал, к которому надо стремиться. Любовь – это память. Трепета первой встречи уже не вернуть, но пока о нем помнишь, любовь остается.
Арриго уже исполнилось пятьдесят, но он был все еще стройным и моложавым. Со времен острова Сале он не предавался больше романтическим искушениям, в то время как Анна, казалось, все еще верила в легенду о спящей красавице, которую разбудит поцелуй прекрасного принца.
– Ты открыл формулу счастья? – спросила она.
– Не уверен, – ответил он с легким сомнением. – Но, по-моему, это способ его удержать.
– Ты за мной ухаживаешь? – вкрадчиво спросила она, погладив его красивое мужественное лицо, на котором годы еще не оставили глубоких морщин.
– Я всегда за тобой ухаживал. – В его тоне прозвучал как бы легкий укор.