– Милая моя! – воскликнул адвокат, по всей видимости, крайне уязвленный ее последним заявлением. – Каждому подлецу гарантирована квалифицированная юридическая помощь. Это, как вы помните, написано в Конституции.
– В Конституции речь идет о человеке, – набычилась Елизавета.
– Хорошо. Так оно и есть. Но как же вы можете работать адвокатом, если каждого своего клиента вы будете проверять с точки зрения того, заслуживает ли он вашей помощи или нет? «Это хороший, правильный человек. Я им займусь. А этот нехороший. Пусть идет к Владимиру Ивановичу. Тому вся грязь нипочем». Так, что ли?
Дубровская вспомнила, что последнее выражение юристы часто цитировали, применяя его именно к Лещинскому. Неужели речь все же не шла о банальной зависти к чужому успеху, а злопыхатели имели основания говорить так?
– Я много лет работаю в адвокатуре, – продолжал он тем временем. – Могу сказать, что мы имеем дело со специфическим материалом. Сколько бы правозащитники ни голосили по поводу невинно осужденных, мы-то знаем, что большинство наших клиентов, которые кричат о своих нарушенных правах, на самом деле виновны. Кроме того, далеко не все из них являются Робин Гудами и совершают преступления во имя благого дела, по мотивам жалости и сострадания, из чувства оскорбленной добродетели или из желания восстановить справедливость. Ими движет все, что угодно: корысть, зависть, месть, жажда наживы, неудовлетворенная страсть, желание покуражиться над слабым и зависимым. Если вы, сидя в своей захудалой конторе, будете дожидаться «правильных клиентов», то наверняка положите зубы на полку, прежде чем ваш порог перешагнет один из них.
Он остановился, чтобы перевести дух. Елизавета молчала, сломленная его натиском. Она не находила нужных аргументов, понимая, что ее защита откровенно слаба.
– Вы не думали, милочка, о том, чтобы построить свою карьеру в прокуратуре? – внезапно спросил он. – Возможно, стать судьей? Может, это лучше бы отвечало вашим внутренним чаяниям?
– Я связала свою судьбу с адвокатурой и об этом не жалею, – произнесла Дубровская уверенно.
– Но тогда принимайте правила игры, – пожал он плечами. – И запомните, люди ждут от адвоката чудес, как от волшебника. Им не нужно справедливое наказание. Они надеются на оправдание даже тогда, когда совершили преступление. Вы должны им дать это. Ну, или уйти со сцены, уступив место людям с более гибкой психикой.
Дубровская со всей уверенностью знала, что ей не хочется уходить со сцены, равно как уступать место другим, напористым и беспринципным. И только один вопрос, назойливый и неразрешимый, вертелся у нее в мозгу, пока она следовала по крутой лестнице из подвала суда наверх, на свободу.