Тихо, почти неслышно шелестела магнитная лента, и знакомый голос, который он столько раз слышал в кабинете «Матросской тишины», неторопливо, обстоятельно повествовал о жизни Саши Македонского. О том, как простой, ничем не примечательный курганский парень стал грозой и ужасом русской мафии. О том, почему МУР, РУОП, специальные поисковые группы ГУИНа, прокуратура и ФСБ с их воистину неограниченными возможностями так долго не могли выйти на след «курганского Рэмбо». И конечно же о тех, кого ему, Александру Солонику, приходилось «исполнять». Правда, рассказчик старался не упоминать о тех людях, которые стояли за киллерскими отстрелами о тех, кто заказывал ему убийства, о тех, с чьей помощью он был извлечен из СИЗО «Матросская тишина», кто организовал ему бегство в солнечную Грецию. Когда же монолог подходил к самому главному, к кукловодам, незримо дергавшим за ниточки из-за кулис, голос рассказчика становился каким-то тусклым, речь сбивчивой — так может говорить лишь человек, который рассчитывает в будущем никогда с теми кукловодами больше не встречаться.
Но тогда получается, что Солоник скорей жив, чем мертв.
Это была не исповедь и не мемуары, и уж тем более не крик души. Кому, как не Александру Македонскому, знать: за его именем тянется шлейф догадок, домыслов, слухов и сплетен, порой самых неправдоподобных и жутких. И, наверное, он посчитал своим долгом изложить события таковыми, какими они виделись ему самому.
Удивительно, но повествование велось от третьего лица: не «я, Саша», а «он, Александр». Словно Юлий Цезарь в «Записках о Галльской войне». Когда-то, еще во время заключения в «матросске», Солоник сказал своему защитнику: «Я хотел бы, чтобы обо мне написали книгу или сняли фильм. Впрочем, что толку? Ведь мне не придется ни читать ее, ни смотреть».
В гостиничном номере сгустились сумерки. Давно уже зажглись фонари, окна домов, вспыхнули огни реклам, но Адвокат, сидя в полумраке словно завороженный слушал голос давно уже мертвого человека…
Да, когда-то Александр Солоник действительно хотел, чтобы Адвокат написал о нем книгу, и желательно правдивую. Он оставил исходные материалы. Рассказал обо всем, что касалось собственного появления на свет, но в другом качестве — Александра Македонского.
Что-то Александр Солоник знал наверняка, о чем-то лишь догадывался, а что-то приходилось ему и домысливать.
Впрочем, за последнее никто не мог поручиться в точности, даже он сам…
Белоснежный океанский лайнер «Королева Елена» — огромный, грузный, величественный, пришвартованный толстенными, едва ли не с человеческую руку толщиной, канатами, стоял у причала афинского порта Пирей в ожидании таможенного и паспортного контроля. Слабый ветерок шевелил греческим флагом на корме. На причале появились портовые рабочие, толпились встречающие, суетились торговцы в разнос с лотками сигарет, прохладительных напитков, презервативов и местных сувениров.