Глаза Симоны загорелись холодным огнем.
– Фиона хорошо осведомлена обо всех сторонах жизни, тетя Джейн, – презрительно сказала она. – Ее потрясение и мой гнев вызваны тем, что мы нашли вас с мужчиной, который только сегодня утром просил Фиону выйти за него замуж.
Леди Балтрип вскочила.
– Не может быть! – Она с ужасом уставилась на Йена.
– Именно это я и пытался вам втолковать, разве нет?
Ответом герцогу была вспышка мучительной боли, пронзившей его пах и мгновенно добравшейся до мозга. Потом каждую клеточку его тела объял огонь, колени его подкосились, и весь мир словно провалился куда-то.
Вспышка молнии превратила ночь в день, удары грома заставили дребезжать стекла в окне ее спальни. Когда снова стало темно, Фиона натянула одеяло до подбородка и уставилась в потолок.
Едва войдя в танцевальный зал особняка Миллер-Сэндсов, она уже знала, что впереди ее ждет катастрофа, однако обнаружить тетю Джейн и Йена Кэботта в разгар утоления их похоти… Она никогда не думала, что с ней может произойти что-нибудь подобное!
К сожалению, в ужасный момент открытия и осознания истинного положения дел она повела себя как последняя дура и в слезах убежала: сердце ее плакало о том, что он не любит ее. А все ее нелепые, беспочвенные фантазии… Он ведь сказал ей в гостиной этим утром, что их брак будет фикцией и на самом деле он не собирается прилагать реальных усилий, чтобы их отношения переросли в отношения любящих супругов.
После их разговора Фиона убедила себя, что отыщет способ найти смысл даже в том браке, который у них получится. Боже, как она обманывалась! Когда она увидела Йена с тетей Джейн, это был удар в самое сердце, ведь до тех пор она искренне верила в счастливый конец волшебной сказки и в любовь, которая все превозмогает…
Новая вспышка молнии осветила комнату, ветки деревьев за окном застонали под порывами ветра. Впрочем, к черту ветер: ей тогда следовало позволить Симоне разделаться с ним, а она задрала подбородок, уверяя себя, что доктор Йен Кэботт, герцог Дансфорд, не настолько правится ей, чтобы утруждать себя возмездием.
А тут еще тетя Джейн – рыдающая и умоляющая простить ее, уверяющая, что она не знала о предстоящей помолвке…
Фиона закрыла глаза. Всегда милая, хорошая, всегда всех прощает и верит, что люди по сути своей добры и причиняют другим боль ненамеренно. Такая Фиона не проронит ни слова, когда другие разочаровывают, оскорбляют или ранят ее. Она только сжимается и замыкается в себе, чтобы никто не мог и дальше причинять ей боль.
Шмыгая носом, Фиона села и уголком простыни вытерла слезы. Бессмысленное занятие – жалеть себя, но почему-то она не может сердиться на других, даже если это пошло бы ей на пользу…