— Да вернусь я, — погладил ее ведун по голове. — Вернусь.
— С тобой поеду, — тихо, но с прежним упрямством повторила Заряна. — Батюшка коня даст, припасы соберу, поутру и тронемся. А коли ждать не станешь, сегодня снарядишься — босая следом побегу. Что хошь делай, а побегу.
— Ква… — Олег понял, что именно так она и сделает, и мысленно сплюнул. — Не было у бабки печали…
— Не бросай меня, любый мой, — всхлипнула девушка. — Не бросай…
— Ладно, — сдался ведун. — Завтра на рассвете двинемся. Вместе.
Избавившись от вьюков, что висели на ней почти месяц пути от вогульского ханства и до первого русского городка, немного отдохнув и отъевшись сеном после набившего оскомину овса и ячменя, гнедая бежала ровно и весело, высоко поднимая ноги. Подступающие к самой дороге — так, что ветви смыкались над головой — деревья стремительно откатывались назад, снег задорно похрустывал под копытами, бодрящий морозный воздух легко и радостно вливался в легкие.
— А хорошо-то тут как! — оглянулся на Заряну ведун. — Не то, что в этой тоскливой Болгарии. Сразу чувствуется: родные места, добрые, целительные. Вот завяжи глаза — по одному воздуху определю, дома я или на чужбине.
— Попутчиков дождаться не мешало бы, — покачала в ответ головой девушка. — Не ровен час, лихие люди попадутся.
— Как попадутся, так и отвадятся…
Замечание бывшей невольницы пришлось как нельзя к месту, поскольку впереди, поперек дороги, накренился толстый сосновый ствол. Олег, решив не дразнить понапрасну судьбу, натянул поводья, снял с задней луки и перехватил в левую руку щит, расстегнул крючки налат-ника, открывая рукоять сабли, снял толстые заячьи рукавицы, и только после этого пустил кобылку вперед, к завалу. Отвернул в лес. Гнедая, вскидывая тонкие ноги и проваливаясь по брюхо, подвезла всадника к основанию ствола. Олег наклонился.
Нет, на засаду это не походило ничуть: сосну выворотило с корнями, открыв глубокую яму, даже сейчас, в конце зимы, еще не полностью засыпанную снегом. А может, просто выворотило недавно, оттого и не засыпало?
— Заряна, а часто к вам слухи доходили про нападения татей на проезжий люд?
— Не знаю, желанный мой. Давно дома не была. Почитай, с прошлой весны. Все переменилось округ. Позади на месте избушки бортников боярских поляна одна осталась, впереди в полуверсте деревня прежде стояла, а ныне ни единого дымка не видно, собаки не лают, скотина не мычит. Странно…
— Сейчас узнаем… — Ведун обогнул повалившуюся сосну, выбрался на дорогу, пустил гнедую в галоп.
Несколько минут скачки — и лес раздвинулся в стороны, открывая два пологих заснеженных взгорка, меж которыми тянулась узкая прямая полоска кустарника. Видимо, два хозяина поделили так здешние луга. Или залежи — оставленную на несколько лет для отдыха пашню. Теперь это не имело особого значения: деревенька в три дома виднелась с края леса. И вся она — дворы, крыши, колодец — была покрыта ровным, искрящимся на свету, снежным одеялом.