Пятьдесят или сто лет назад появился Иггур, обновил стены, осушил близлежащие земли и восстановил некоторые из башен. Но даже Иггуру было не под силу перестроить заново все древние укрепления огромной крепости, в недрах которой таились бесчисленные туннели и лабиринты.
Карана и Магрета ждали всю ночь и весь следующий день. Стража была повсюду и ни на мгновение не смыкала глаз. Ничего особенного не происходило, но Каране было не по себе, и это ощущение тревоги росло, пока не превратилось в настоящий ужас, грызущий ей все внутренности. Так, воспринимая многое гораздо острее обычных людей, ей приходилось платить за свои способности! Она не могла избавиться от предчувствия чего-то страшного.
— Все в порядке? — несколько раз спрашивала она Магрету, которая держалась как всегда, разве что чуть-чуть напряженнее обычного.
— Да, да! Тихо!.. Смотри, вот он!
В стене распахнулись ворота, и из них выехал очень высокий человек в сопровождении шести телохранителей. Кавалькада направилась вдоль дороги, ведущей к морю.
— Иггур. Мне говорили, что он часто ездит в Карстен. Это далеко отсюда. Я думаю, его теперь не будет до утра.
Они провожали глазами всадников, пока те не скрылись за поворотом дороги, а потом в молчании дождались темноты. На стене зажглись фонари. Карана поежилась. Хотя осень только начиналась, ночью в этих краях было уже прохладно.
— Мне нужен контакт! — сказала вдруг Магрета. — Поспеши!
Карана и сама не понимала, каким образом ей удавалось вступать в контакт с другими людьми. У нее это выходило само собой. Со многими у нее не получалось, но она не сомневалась, что с Магретой все будет в порядке. Она стала думать о Магрете, о том, что хочет мысленно поговорить с ней, и внезапно это случилось. Их сознания устремились навстречу друг другу, как по невидимой дорожке. Она, конечно, не могла читать мысли Магреты, она воспринимала только то, что та сама хотела ей сообщить, да еще некоторые из ее ощущений.
Магрета была сильная, много умела, и вместе с тем Карана осознавала, что после ужасной травмы, пережитой в раннем детстве, ее спутница очень ранима. Магрету мучили неуверенность в собственных силах и мысли о том, что все, что она делает, не может удовлетворить ее госпожу. Магрета овладела всеми премудростями, каким ее обучали, но так и не научилась бороться с болью, терзавшей ее изнутри. Поэтому она старалась подавить в себе все человеческое и не испытывать никаких чувств. Удивительно, как это она сжалилась над Караной два года назад и, прервав свою поездку, спасла ее. «А может быть, — подумала Карана с непривычным для нее цинизмом, — Магрета стала со мной возиться, потому что ей была нужна чувствительница?»