В следующий миг веревка дернулась, пошла вверх, через несколько мгновений Крайнев спрыгнул на доски настила. Саломатин и Седых бросили веревку.
– Тронулся! – закричал на него комбат. – Крикнуть не мог! Ходу!
Они пробежали мимо поста. Крайнев заметил ноги убитого унтер-офицера, торчавшие в проходе между мешков с песком. С них кто-то успел снять сапоги.
"Звали мы вас сюда?" – зло подумал Крайнев.
Они скатились по насыпи, вздымая вихри снега, заскочили в седла и погнали лошадей. Пригибаясь к шее жеребца, Крайнев подумал, что если запал не сработает, придется возвращаться. Вторая попытка акробатического этюда с веревкой, решиться будет трудно. Надо было использовать два взрывателя. Не подумал…
Горячий ветер ударил всадников в спины, обдал метелью обломков. Грохот взрыва накатился позднее. Рядом с Крайневым кто-то вскрикнул, но с коня не упал. Испуганные лошади прибавили, лес вырастал на глазах. Оглянувшись на скаку, Крайнев заметил: обе фермы сорваны с опоры и обрушились в реку, мост напоминает растянутую букву "М" с пустой бетонной опорой-столбом посередине…
– Здорово! – закричал рядом Саломатин. – Молодец, Савелий! Сделал, как надо!
Крайнев оскалился в ответ. Им предстояло двое суток пробираться в Кривичи, путать следы, вторую ночь подряд ночевать в на морозе в лесу, но на душе было весело.
В Кривичи они вернулись засветло. Оставив коня на попечение Саломатина, Крайнев шел по улице, как был: в форме немецкого фельдфебеля со стальной бляхой на шее. Только "шмайсер" оставил в школе, заменив его привычным карабином. Встречные прохожие с любопытством посматривали в его сторону, но не заговаривали. Молча кланялись. Крайнев машинально кивал в ответ. Мысленно он был дома. Сейчас Соня нальет в корыто в корыто горячей воды, сотрет жесткой мочалкой грязь и пот с тела, затем он сбреет трехдневную щетину… Пышущая жаром печь вернет подвижность застывшим на морозе суставам, на столе появится миска горячих щей и бутылка "русиш специалитет". Соня сядет напротив и, подперев подбородок ладонями, будет смотреть, как он ест. Придет миг, когда он не выдержит: бросит ложку и потянется к ней…
У ограды фельдшерского пункта топталось несколько женщин. Завидев Крайнева, они вытянулись, как кошки, учуяв сметану, но Крайнев даже глазом не повел. Сегодня прием закончен…
Соня не встретила его на пороге, он и не ждал – посыльного не отправляли. Протопав по коридору, Крайнев толкнул дверь и замер на пороге…
Соня стояла у койки, словно пытаясь заслонить ее спиной. В глазах ее плескался испуг. Крайнев машинально сделал шаг в сторону, и увидел накрытого одеялом человека. Он тоже заметил гостя. Приподнялся. Некоторое время мужчины молча разглядывали друг друга. Незнакомец был худ, можно сказать, истощен, щеки и кончик носа, обожженные морозом, почернели, но даже такой (Крайнев признал это с горечью) он был красив. Какой-то диковатой, восточной красотой. Затянувшееся молчание нарушила Соня.