– Обманула? – укоризненно сказал Крайнев. – Оказывается, не замужем.
– Замужем! – не согласилась Соня. – Муж попался такой. Неделю, как бревно рядом лежал. Сказал, нервы у него…
– Бывает.
– Не у таких! Первый сердцеед в институте! Едва не выгнали за аморалку: жил с девушками, а жениться отказывался. В профком жаловались… С ними, значит, можно, а со мной нервы?
– Зачем замуж шла?
– Красивый, гад! Клялся, что любит, жить без меня не может… Родители уговорили. Он врач, и я врач – хорошая еврейская семья. Пусть все завидуют! А то, что он, сволочь, ко мне даже не прикоснулся… – Соня внезапно всхлипнула. – Мне к гинекологу стыдно было идти. Замужем – и девственница! Стыд-то какой!..
Крайнев бросил трубку на стол, подошел, обнял за плечи. Она уткнулась мокрым лицом ему в живот. Он ласково гладил ее по вздрагивающей спинке.
– Я такая дура! – жаловалась Соня, по-детски всхлипывая. – Сначала родителей слушала, потом этих из райкома. Не надо эвакуироваться, вы же на виду, начнется паника! Вы комсомолка… – передразнила она. – Знали ведь, что немцы делают с евреями, но никому не сказали, – она зарыдала еще громче. – Зато сами сбежали первыми. Сволочи! Я свой комсомольский билет сожгла! В печке!
– Родители где? – спросил Крайнев, чтобы отвлечь.
– Уехали, – вздохнула Соня, – и младших увезли. Они-то умные. Глупые старшие дети остались. Давид тоже комсомолец…
Крайнев поднял ее с койки и усадил на колени – лицом к себе. Ласково отер слезы со щек. Бережно поцеловал мокрый глазик, затем второй. Она благодарно чмокнула его в ответ.
– Ты не глупая, ты честная. И очень красивая.
– Ты мне тоже сразу понравился! – зашептала она, прижимаясь к нему. – Как только увидела. Подумала: будет мой! С мужем разведусь… А ты привез сюда и бросил! Ни разу не проведал – только по делу.
– Некогда было.
– Ага! Не ври…
– Думал: она замужем…
– Других это не останавливает!
– Это кого? – ревниво спросил Крайнев.
– Не скажу! – показала язык Соня. – Ты их убьешь!
– Убью! – согласился Крайнев.
– Вот и не надо. Теперь отстанут. Видели, как ты со мной шел.
– Пожаловалась бы Давиду…
– Смотрите на него! – всплеснула Соня руками. – Он один ничего не знает. У меня нет больше брата.
– Как? – изумился Крайнев.
– Просто. Ты привез нас в Кривичи, и мы в первый же вечер пошли к Кагановичам. Единственная еврейская семья в деревне, Мойша работал ветеринаром в колхозе. Он однофамилец Лазаря Кагановича, но всем намекает, что родственник…
– Ну и что? – не понимал Крайнев.
– А то, что у Кагановича есть дочка, Розочка. Ей всего шестнадцать, но она давно поняла: после войны замуж выходить будет не за кого. Раз – и Давид, как порядочный еврейский юноша, обязан жениться. Он и женился! – щеки Сони раскраснелись. – Я осталась одна. Лечу колхозников, они кланяются, а за спиной могут и плюнуть: "Жидовка!.." – Соня снова заплакала.