Вот здесь и должна была пригодиться вторая система стабилизации – инерциальная. Если первая, включающая в себя малые ракетные двигатели, вертела станцию туда и сюда (при исправных ЭВМ обычно – куда следует), то вторая состояла из целого скопища силовых гироскопов. После первоначального разворота «Скайлэба», а следовательно, и наводки сращенного с ним лазера, она обязалась компенсировать всякие крутящие моменты, вызванные чем угодно, от перемещения по станции человека до сброса газов и жидкостей за борт. На расстоянии любая из этих «мелочей» сбивала луч на сотни метров, а то и километры в сторону. Закон сохранения импульса, используемый тремя гироскопами, не позволял этому случиться.
Можно констатировать: несмотря на то что русские обладали оружием, способным извергать пули, сохраняющие убойную силу в течение десятков тысяч, а скорее миллионов и миллиардов лет (до самого момента распада всех размещенных во Вселенной протонов), американцы, на текущий момент, собирались вывести в космос нечто гораздо более опасное.
И сложность, по большому счету, имелась только вот в чем. «Скайлэб» все еще покоился на Земле, на верхотуре двухступенчатого «Сатурна-5». Штатам нужно было не только успеть выбросить его в космос, пока русская станция огибала планету по своим не совпадающим с мысом Канаверал траекториям, но еще и успеть состыковать с ней «Аполлон». Ведь что толку от космической станции, не снаряженной экипажем? Вполне возможно, что время «Звездных войн» уже пришло, но покуда они явно велись не роботами.
Он летел по срочно перерассчитанной ЦУПом траектории. Если расчеты правильны – а в этом не приходилось сомневаться, – то «Зонд-9» должен воткнуться в атмосферу где-то над юго-восточной частью Индийского океана. Последний космонавт «Зонда» Владислав Николаевич Волков не знал об этом – его не стали волновать понапрасну, – однако расчеты были не так точны, как хотелось бы. В них существовала некоторая неопределенность, распадающаяся на целую систему составляющих. Это все меняло допуски, а в худшем варианте расширяло их до весьма опасных пределов. Ведь на борту «Зонда», взамен отсутствующего по уважительной причине Гагарина, наличествовала таинственность Аномалии. Как это влияло на расчеты? Элементарно, Ватсон!
Как выяснилось еще до этого, масса Аномалии менялась. Кто знал пределы этих изменений? Кто мешал этой, предположительно, «белой микродыре» изменить вес в пределах тысяч тонн? Что бы в таком случае произошло при посадке? Новое тунгусское чудо, только в Южном полушарии? А если бы в Центре связи знали о космическом «футболе» Волкова, то пределы можно было бы расширить еще и в сторону уменьшения. Учитывая небесконечный запас топлива в двигателях коррекции курса, понятно, почему программисты и математики ЦДКС нервничали. Кроме них, в Казахстане, на Байконуре переживали еще и медики. Космонавт Волков пробыл в открытом космосе чрезвычайно долго. Причины до конца не ясны. Некоторые психологи выражали смутное беспокойство и недоверие к докладу Владислава Николаевича. Помимо этого, волновались руководители полета. Ведь Волков не являлся первым пилотом. Он был бортовым инженером. На пилота его готовили только в качестве «второго», то есть подстраховочного элемента. Как он проведет посадку?