«О господи, да не схожу ли я с ума?!» – похолодела она от ужаса, сообразив, что разговаривает с мертвецами.
Переместилась, чтобы оказаться спиной к своим страшным соседям, и склонилась ближе к Джессике, ресницы которой в ту минуту дрогнули. Она приходила в себя! Сердце Марины пропустило один удар. Сейчас… уже скоро…
Глаза Джессики постепенно прояснились от мути беспамятства и наполнились безграничным изумлением, а затем в них вспыхнул страх. Джессика дернулась – и замерла, осознав каменную неподвижность своего тела. И Марине почудилось, будто что-то взорвалось в голове связанной, такой взрыв бешенства полыхнул вдруг в ее взгляде:
– Развяжи меня! Развяжи, стерва! Раз-вя-жи!
Марина встала, небрежно перешагнув через Джессику, ушла в другой угол и села там, сохраняя на лице маску равнодушного терпения… Ей пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы сдержать себя!
Какое-то время Джессика неистовствовала, но наконец напрасная ярость обессилила ее. Она замерла, перестав конвульсивно содрогаться, только тяжело, протяжно всхлипывала, не имея возможности вытереть слезы.
«Ничего, ничего, – уговаривала себя Марина. – Как-нибудь подожду». – И дождалась наконец.
– Марион, подойди! – слабым, незнакомым голосом окликнула Джессика.
– Зачем? – старательно зевнула Марина. – Я и отсюда прекрасно слышу.
Странно: она почему-то боялась приближаться к Джессике. Даже сейчас боялась! Ну, может быть, того, что вдруг да вырвется из ее рта длиннющее ядовитое жало – и поразит насмерть. Или тело, бессильно бьющееся по полу, порастет змеиной чешуей и обовьет Марину, стиснет тугими, смертельными кольцами…
– Зачем ты это сделала, Марион? – с болью спросила Джессика.
Марина лишь покачала головой: она уже научилась различать в ее медовом голоске оттенки лжи и коварства, и едва заметные следы хитроумной западни, и тщательно сдерживаемую, лютейшую ярость. А потому лишь усмехнулась:
– Ну, ну, Джессика! Ты же так гордилась своим умом! Пораскинь-ка им и попробуй угадать, зачем дурочка Марион тебя связала.
– Я знаю, – глухо молвила Джессика. – Ты хочешь, чтобы я осталась тут с тобой. Ну что ж, мы умрем вместе.
– Или вместе выйдем отсюда, – тихо добавила Марина, после чего Джессика снова надолго замолчала.
– Так вот чего ты хочешь… – пробормотала она наконец. – Я скажу тебе, как открывается дверь, ты выйдешь, а меня тут подыхать бросишь? И все – Десмонд и Маккол-кастл – достанется тебе? О, вы, русские, хитрые! Мать Десмонда так заморочила голову лорду Макколу, что он забыл обо всех клятвах, данных моей матери. А после смерти леди Елены жил… нет, не жил, а словно бы с нетерпением ждал встречи с нею. И ускорил-таки эту встречу. А Десмонд… – Голос ее прервался от ненависти. – Чем только русские дикарки ухитряются внушать такую страсть, что прибирают к рукам и наших мужчин, и все, что нам должно принадлежать по праву? Маккол-кастл мой! Я не позволю тебе получить его!