– Мужа теперь и у меня нет, Майя. Наверное, тоже не захотел больше механически создавать социальную ячейку...
И опять она не сдержалась, как тогда, у Нади. Господи, ну сколько можно плакать? И остановиться невозможно. Из-за слез она не видела выражения лица Майи, было неловко и стыдно плакать именно здесь, именно перед этой женщиной, ведь она никто, никто... «Сижу тут перед ней, на жалкой какой-то банкетке, оправдываюсь, извиняюсь, как девочка маленькая... Зачем я ей про Игоря-то сказала?»
Майя сидела молча, не подавая признаков жизни, ждала, видимо, когда она успокоится. Наконец Соня, оторвав руки от лица, вытирая со щек слезы, посмотрела ей в глаза. Надиной радости она в них не увидела точно. Зато увидела сочувствие, натуральное, неподдельное, искреннее, без примеси бабской обманчивой жалости.
– Соня, вы очень боитесь одиночества? Или так сильно любите мужа?
Соня глубоко вздохнула, успокаиваясь, распрямила затекшую ногу. Майя смотрела доброжелательно, приглашая к разговору.
– Да нет, Майя, одиночества как такового я не боюсь. Я очень люблю одиночество. Меня иногда даже пугает, что мне никто не нужен. Мне самой себя настолько хватает, что я часто избегаю общения. А Игорь... Моему одиночеству нужна защита, понимаете? Я так устроила свою жизнь, чтобы никому особо не досаждать, но только чтобы и меня оставили в покое... Знаете, мне Сашка вчера сказала, что я прожила до сорока пяти лет в стеклянном домике, который сама себе построила, а у дверей поставила надежную охрану. Похоже, она попала в точку. Только он взял и рассыпался в один момент... А вам бывает одиноко, Майя?
– Да, иногда бывает. Я не сказала бы, что люблю одиночество, как вы. Просто я философски к нему отношусь. Есть люди, которые сознательно ищут одиночества, другие в панике бегут от него, а третьи и сами не знают, чего хотят... Я же просто дружу со своим одиночеством, нам хорошо вместе. Разговор сейчас не обо мне, Соня. У меня есть выбор, понимаете? Я могу сознательно выбирать одиночество, а могу не выбирать. А вот у вас выбора нет. Присутствие в вашей жизни детей уже не дает вам такого выбора! И с Сашей у вас проблемы из-за того, что вместо безусловной материнской любви вы предпочли свое комфортное одиночество.
– Да, наверное, я плохая мать. Но вы бы послушали, как она мне хамит!
– Она любит вас, Соня. Просто ее любовь разбивается о стены вашего стеклянного домика, если уж следовать этим ее странным метафорам. Она-то ведь другая, не такая, как вы. И ей нужно ваше материнское общение, эмоции, уважение. Ее поведение – протест против вашего равнодушия. Неужели вы этого не поняли, Соня?