Постанывания ложа.
– А теперь? – (нежное шевеление на газоне моего лобка).
– Пальцы.
– Молодец. Повернись… А это? – (прохладное скольжение по ягодицам).
– Яблоко.
– А это? – (что-то щекочущее там же).
– Твой прекрасный лобочек!
– Верно, мои волоски. Перевернись обратно.
Но вот как будто влажная улитка заскользила по периметру моей крайней плоти.
– Что?
– Твои губы?
– Хм… Губы, да не те.
– Еще пожалуйста! – взмолился я. – Олечка, прошу!
– Не спеши.
Вновь поскрипывание, шевеление тахты. Заминка. Наконец нечто влажное, скользкое, податливое накрыло мой подбородок. Накрыло и схлынуло. Снова облекло и снова упорхнуло.
– Олечка!!!
Я весь напрягся, дрожа и едва не рыдая. И тотчас же ее кожа, ее тело приникло к моему, истомленному, давно жаждущему этого тесного жаркого контакта. И опять – щекотание на носу, на подбородке и этот ни с чем не сравнимый запах женской страсти, женской плоти…
– Можешь не угадывать, – на сей раз ее голос прозвучал со стороны моих ног. И в тот же миг колечко ее губ (тут и угадывать нечего) плотно обхватило головку, а кончик ее языка завертелся волчком. У меня же язык превратился в щупальце, в мускул, в извивающегося змея. И чем острее, пронзительнее накатывало на меня снизу наслаждение, тем яростнее, безумнее становился мой рот. И рот получал почти такое же страстное блаженство… И эти два блаженства в какой-то миг слились и сотрясли, и выгнули меня дугой… Но еще чуть раньше елозящая на мне женщина начала все энергичнее молотить меня лодыжками и тереть ляжками мои щеки и уши, тело ее затрепетало и забилось на моем, словно смертельно раненное. Я обхватил руками ее ягодицы и прижал к себе так, что мой язык, казалось, проник в самую ее сердцевину. В этот миг ее прорвало – ее крик заполнил комнату, ее губы покинули меня, и я кончил уже не столько от ее ласк, сколько от ее экстаза, ее вопля, судорог, от дрожи ее напрягшихся в последнем усилии лепестков.
А на другой день, когда я снова лежал с завязанными глазами, мне почудилось нечто необычное… В самом разгаре игры кожей живота я ощутил что-то скользкое, складчатое, твердое…
– Что это?
– Не знаю, – замялся я. – Еще разочек.
– Хватит.
– Что это было?
– Молчи. Перевернись.
Заминка, шорохи… И – осторожные ласкательные касания на самой верхушке головки, скольжение вниз, к паху.
– Твой язык? – неуверенно произнес я после паузы.
– Правильно.
– Я угадал? – продолжал я сомневаться.
Я уже знал касания ее языка, его трепещущие движения, его извивы, его ложбинку в осевой части. Сейчас ощущение казалось новым.
И как в самом начале, у меня возникло подозрение, будто в комнате есть кто-то еще. Чьи-то посторонние глаза ощупывали мое голое тело. Чье-то дыхание присоединялось как будто бы к звукам дыхания Олечки. И даже якобы чьи-то касания… Интересно, и у Оли бывают такие же ощущения? Но спрашивать у нее я почему-то не решился.