Хозяева параллельно ведут беседу о покосах.
– А что, много животным сена надо? – встревает Колотушин.
– Сена? Корове – тонны четыре, ну и коню шесть, – отвечает брат Бурхана Гайса, помятый и заспанный с похмелья (у него в хозяйстве есть, видимо, и корова).
– Да-а-а?! – удивляется Кириллыч. – А я всегда думал, что лошадь меньше ест, чем корова.
– Ест много, ага, – подтверждает Бурхан. – Зимой что? Стоит и ест. Есть надо, да… Это корова целый день жвачку жует.
– Коню тоже надо жвачку купить, – советует Мишка. – «Стиморол» какой-нибудь.
– С той она телегу не потянет, – усмехается Радик.
Колотушин в разговорах с башкирами часто переходит на какое-то странное наречье, с восточным акцентом, говорит громче обычного, с паузами и подвываниями, как если бы ему приходилось общаться с иностранцами или умалишенными.
– Зарэжим барашка? – восклицает он, вскрывая банку тушенки.
Однако его своеобразный юмор мало кто понимает (разве что Сыроватко).
– Ну как же! – еще громче взвывает Володька. – Свинину мусульманам кушать нельзя. Тушенка свиная. Мы назначим ее барашком.
Хозяева из вежливости улыбаются. Затем снова обращаются к теме покосов и урожая картофеля.
Порой, потеряв терпение, я пытаюсь незаметно направить беседу в нужное русло.
– Бурхан говорит, что раньше здесь бор был красивый, – обращаюсь я к Радику.
– Был, да, – подтверждает Радик, пуская сигаретный дым в подпираемую ногой приоткрытую дверь кухни. – Извели. Перекопали все. Речку заилили. Раньше в ней купались, на лодке плавали, рыбу лучили, а теперь не подойти – болото… Только у дамбы и осталось еще местечко.
– Как это – заилили? – как будто не понимаю я.
– Хвосты спускали. Старатели.
– А теперь? Почему перестали мыть? Золото кончилось? – шучу я, ненароком подступая к интересующей меня теме.
– Нет, золота много, – заверяет Радик. – Невыгодно стало: налоги большие, золото забирали, а деньги по году не выплачивали. А за технику рассчитываться надо? Рабочим платить надо? Я в артели работал, знаю: золотишко тут есть, – повторяет он убежденно.
– Я видел камень в воде в Юльевском карьере, – решаюсь сообщить я, – и гальку перемытую. Кто-то все же моет…
– Моют помаленьку, – подтверждает Радик. – Из Пласта приезжают…
– И намывают?
– По-разному. У кого – пусто, а у кого и тараканы попадают – самородки. Грамма по три, по шесть.
При этих словах я начинаю слегка ерзать на топчане.
– И что, где попало находят? – интересуюсь с простодушным видом. – Надо же места знать.
– Смотри, где копают. Там, скорее, есть, – словно догадавшись, к чему я клоню, подсказывает Радик. – Зря копать не станут, это точно.