Радик и Гайса сами становятся пацанами в этой разбитной компании. Радик стреляет по очереди с мальчишками из подводного ружья в собственные ворота или отправляется во главе ватаги по темну лучить рыбу у дамбы. Гайса, со своей стороны, развлекает гостей страшными историями, например, о том, как на соседнем хуторе баба Зина (у которой мы берем молоко) вылетает по ночам из печной трубы. Этакая вишняковская Солоха! И подумать только: эти олухи – далеко уже не дети, учащиеся ПТУ, – к великому моему удивлению, верят. Хорохорятся, подзадоривают друг друга, но пойти ночью на хутор Вишняковский не отваживаются.
– А ты видел? – допытываются они у меня.
– Что? – прикидываюсь я непонимающим.
– Ну, бабу Зину. Как она из трубы…
– Да, – поддерживаю я Гайсу, – что-то такое вылетало – человек не человек… может, черт.
– Ты понял?!! – выкрикивает, поблескивая белками узких глаз, смуглый казах Лешка, явно, вожак компании.
Остальные пораженно молчат.
Обычно вся эта орда целую ночь бузит – орут, пьют самогон, ненадолго отваливают куда-то (лучить рыбу?), возвращаются, орут еще громче. Когда самогон заканчивается, курят коноплю, что буйно произрастает тут же за огородами, из нее же варят «кашку», добавляя подсолнечное масло, уксус и что-то еще, дуреют, несут околесицу, а под утро засыпают вповалку на топчане-столе, сдвинув к стене грязную посуду и объедки.
Одного, по прозвищу Слон, я застал однажды на рассвете, продрогшего, покрытого росой, спящим на лавке за воротами (не иначе «кашки» переел).
Радик после ночных рыбалок спит в бане. У порога валяются смятые болотники, мокрые портянки лепехами. Наловленная рыба брошена в пакете на террасе дома. Никто не собирается ее чистить.
Это утром. А вечером приходишь из маршрута – вся орава опять в кухне. Съездили на мотоцикле в Березовку за новой порцией алкоголя и снова гуляют. Радик, помятый, небритый, щурит глаза и улыбается бессмысленной, но счастливой улыбкой. Гайса, качаясь, бродит неприкаянно по двору в носках. Воды питьевой нет, гора грязной посуды, ликующие полчища мух… Руки опускаются, хочется сбежать куда-нибудь.
Бурхан обычно так и делает – день на третий или четвертый, не выдержав, сбегает на соседний хутор к Раису или в Березовку к какому-нибудь знакомому, бросив кухню на произвол гостей. И тут уж она окончательно превращается в свинарник. При этом съестного в ней – ни корочки…
Как-то в такие вот бедственные дни к нам зарулил Раис. Видя, что народ отощал, он решил временно заменить нам Бурхана – чего-нибудь приготовить. Нашел муку, замесил тесто.