…Она вышла из такси, в легкой розовой куртке, в светлых брюках, с распущенными волосами, вся сияющая. Интересно: раньше я почти не обращал внимания, во что она одета, теперь же одного взгляда оказалось достаточно, чтобы охватить ее всю в мельчайших подробностях. Заметил я на ее руке золотой браслет в виде змейки, какого у нее прежде не было. Но постарался не выказывать своей досады.
Мы прошлись по набережной. Я держал полученную папку с материалами под мышкой. По Неве грудами, расщепляя лучи солнца, плыл ладожский лед, по влажному голубому небу тянулись, словно последние тающие зимние пути, длинные полосы облаков. Аня шла со мной рядом, легкая, вольная, и улыбка не сходила с ее губ. А мне уже было ясно, что ничего отрадного для меня она не скажет.
– Ах, какая весна! – вздохнула она глубоко. – И сколько событий… Эта последняя неделя – словно год жизни, а может, и вся жизнь! Ты знаешь, во мне сейчас столько сил!.. Я чувствую себя такой сильной! Понимаешь, за тобой я была как за каменной стеной. С тобой я могла быть слабой. А теперь я чувствую, что сама на многое способна. Я словно проснулась, дремала-дремала и вдруг вспорхнула. Даже люди стали относиться ко мне по-другому. Я навестила всех моих прежних подруг. И все рады мне. Все говорят, что я переменилась, стала интереснее. Все кругом обращают внимание… Я с каждым могу побеседовать, и все меня понимают. Тут один командировочный, взрослый такой мужчина, сказал мне: «Я, – говорит, – не люблю давать советы, но тебе я хочу посоветовать: больше всего в жизни бойся скуки. Скука убивает самое лучшее в человеке». А я сейчас ни секундочки не скучаю!
– Это он тебе посоветовал после того, как вы с ним выбрались из постели? – не удержался я от колкости.
– Слушай, ты ненормальный. У тебя одно на уме – секс и ничего больше.
– Можно подумать, ты со своим… дружком встречаетесь исключительно для интеллектуальных бесед.
– Но ведь кроме этого столько всего! Неужели ты не видишь?
Нет, я не видел. Я вообще ничего не видел. Лишь черноту…
Какое-то время шли молча. Не без злорадства я отметил, что слегка охладил ее восторженность.
– И это все, что ты собиралась мне сказать? – сухо спросил ее.
– А разве этого мало?
Я ничего не ответил, да и говорить в общем-то было не о чем.
Как она сейчас от меня далека! Рядом с ней – переполненной эмоциями, возможно, наивной, возможно, заблуждающейся, обманутой иллюзиями, но горящей жизнью – я чувствовал себя покойником. И весна казалась мне стылой, пустой и не нужной.
– Чудесный день, – проговорил я, как бы проверяя себя. Но слова эти ничего во мне не вызвали, ни малейшего отклика. Мертво в душе, одни остывшие уголья…