Казотт пробовал силы и на писательском поприще. Он известен как автор сложного романа с запутанным фантастическим сюжетом под названием «Влюбленный дьявол». Кроме того, он писал очаровательные сказки и новеллы, сюжеты которых, по всей вероятности, были навеяны историями «Тысячи и одной ночи». Писал Казотт также дивные, полные изящества стихотворения и басни. Его произведения неизменно встречались благосклонно в высшем свете. Во всяком случае, очаровательные дамы, что умеют так мило и лукаво улыбаться, закрываясь веерами и кружевными благоухающими платками, с удовольствием читали творения автора, который, несмотря на это, продолжал все же оставаться непризнанным мечтателем. Его стихи можно было заучивать наизусть, переписывать в альбомы, а потом – только сравнивать, например с Лафонтеном.
Современники вспоминали, что Жак Казотт был на редкость добродушным человеком. Он обладал изяществом, непременным для человека, который привык вращаться исключительно в высшем обществе. Он был насмешлив и остро– умен, всегда мог развеселить красавиц, его обаяние было неотразимо. Этот человек с первого взгляда мог расположить к себе любого. Казотта любили даже чужие дети, а собственная дочь его просто боготворила. Он навсегда остался для нее идеалом.
Удивительно, что именно этому человеку достался этот странный дар – пророчества и предвидения: ведь он не был ни отшельником, ни аскетом, он любил жизнь во всех ее проявлениях и нисколько не напоминал отрешенного от всего земного пророка с горящим взглядом и неземной печатью на лице. Жак Казотт был прежде всего мечтателем, всегда стремившимся поймать золотую птицу-удачу, а потому умел поразительно тонко прислушиваться к собственным мечтам, цветам, запахам и звукам. Видимо, оттого он был способен предчувствовать грядущие страшные перемены. Ведь поэтам и мечтателям это порой свойственно.
Иногда эти мечты становились для Казотта более реальными, чем окружающий его мир, а фантазии и неуловимые ощущения помогали понять то, что другим пока еще было недоступно. Вот как описывал Казотта Шарль Нодье в одном из своих очерков: «К крайнему своему благодушию, так и сиявшему на его красивом и веселом лице, к нежному и кроткому выражению по-юношески живых голубых глаз, к мягкой привлекательности всего облика господин Казотт присоединял драгоценнейший талант лучшего в мире рассказчика историй, вместе причудливых и наивных, которые в одно и то же время казались чистейшей правдою в силу точности деталей и самой невероятной сказкою из-за чудес, коими изобиловали. Природа одарила его особым даром видеть вещи в фантастическом свете».