– Да ладно тебе! – Она беспечно махнула рукой. – Домработница в декрет отпросилась. Чего же мне делать было? Удерживать ее, пока она у плиты не разродится? Найму кого-нибудь. Уберут.
– Когда?! У тебя здесь скоро ступить будет негде! Давай приберем, что ли. Все занятие. Может, полегче станет…
Легче ей, конечно же, не стало. Сколько она ни мыла, ни чистила, ни выметала из всех углов огромной Лизкиной кухни, на душе по-прежнему скребли кошки. Представить себе Данилу в объятиях другой женщины было еще страшнее, чем вновь представить его исполняющим роль «посланца по особым поручениям». Только ей одной было известно, что скрывали под собой эти слова.
Да, Лизавета знала, что Данила был участником чеченской войны. Знала, что он чудом вырвался из окружения, оставив на поле боя почти всех своих друзей. Но ей было известно и то, что, вернувшись, он попал в куда более ужасающую неволю. Он попал в руки страшного человека, возомнившего себя вершителем тайного правосудия, создавшего клуб контрактников, подпольно выполняющих роль наемных убийц по его заказу. С виду все было безобидно и почти невинно. Пожилой человек, служащий госдепартамента, дает работу бывшим воинам. Это приветствовалось, поощрялось и материально стимулировалось. На самом же деле этот выживший из ума человек проводил зачистку неугодных ему людей. Да, у него имелись личные враги: ушедший от правосудия насильник или наркоделец, умело прятавший концы в воду. То, что его действия были противозаконными, противоестественными и бесчеловечными, он не хотел признавать. Как не хотел признавать и того, что делает убийцами молодых ребят, вкладывая в их руки оружие и вдалбливая им в головы идею правомочности их миссии. После его смерти Данила остался не у дел, клятвенно заверив при этом Эльмиру, что с прошлым кровавым «правосудием» покончено раз и навсегда. Она с трудом, но поверила. Прошедшие пять лет были ярким свидетельством того, что он верен своей клятве. И тут вдруг она узнает о его особом положении при «дяде Гене». Что это может означать? Только одно из двух: либо он клятвопреступник, либо считает себя свободным от всех обещаний и обязательств по отношению к ней. А это уже беда.
Но это была беда под номером один. Беда номер два была, по ее мнению, куда более ужасной. Последствия ее были необратимыми, обрекающими ее на полное одиночество и невостребованность.
Встряхни кто-нибудь в этот самый момент Эльмиру и напомни, что она сама не далее как год назад жаждала одиночества, которого теперь так страшится. Невостребованность ее тоже надуманная и происходит от ее же собственной лености. В неполные-то тридцать лет, с ее-то красотой и положением, страдать от недостатка мужского внимания?! Вздор! Просто завязывать с кем бы то ни было знакомство, которое потом, возможно, перейдет в фазу длительных серьезных отношений, было для нее обременительно. Она никого и ничего не хотела. Кроме… Кроме Данилы.