— Подожди. Кто «он»? Кто «она»? Я ничего не понимаю!
Тянусь к Ариадне: успокоить, приласкать, но она отрицательно качает головой.
— До окончания завтрашних церемоний ко мне не должны прикасаться мужские руки, иначе Великая мать разгневается. Впрочем, она и так… — нервный смешок. — Астерий велел кое-что тебе передать. Но когда я сказала Дите, куда иду…
— Кто такая Дита?
— Моя служанка. Помнишь, она провожала тебя к месту нашей последней встречи? Так вот, Дита начала плакать и причитать, что ты недостоин быть прахом у моих ног, потому что она своими глазами видела, как вы с моим братом… — скулы вспыхивают румянцем, заметным даже в темноте. Но Ариадна находит в себе силы закончить: —…целовались.
Сердце пропускает удар. Она не могла нас видеть! Пробраться в подземелья к Астерию невозможно, а в лесу мы были одни… или все-таки?
— И ты опять поверила всяким глупостям? — голос звучит уверенно и насмешливо, ни одной фальшивой ноты.
— Она сказала, что ходила в лес к дальнему источнику за целебными травами, но, услышав рычание и звуки борьбы, испугалась и спряталась в кустах. Через несколько мгновений на поляне появились двое: ты несся впереди, а за тобой гнался мой брат. Дита хотела уже бежать во дворец и звать на помощь, но ты, обернувшись, толкнул Астерия в грудь, вы упали и покатились по траве. Она решила, что один из вас сейчас отправится в Аид, но вы занялись отнюдь не дракой.
Гадес побери эту девчонку, ее рассказ слишком похож на правду!
— Я поверила, да! Потому что пряталась на верхних трибунах и подглядывала за тренировками. За тобой… за вами. Ты очень легко краснеешь, Тесей — знаешь?
— Послушай, я… восхищаюсь твоим братом, он очень… сильный. Не только телом, я имею в виду, — ох, вот сейчас бы не залиться краской. — И всегда о тебе заботится. Это ведь он придумал, как нам с тобой сбежать с Крита. Тебе следовало бы больше ему доверять.
— Я знаю, знаю, но… впрочем, теперь я уверена: все будет хорошо. Подними нож — в Лабиринте тебе понадобится оружие. И еще — вот, — из-под накидки пугливым зверьком выпрыгивает ладошка, сжимающая… клубок? — Астерий сказал, что ты наверняка забудешь про веревку. Он угадал?
— Твоего брата следовало бы наречь Тиресием, хоть он и зрячий, — бурчу себе под нос. Все-таки хорошо, что к Ариадне нельзя прикасаться — сейчас я совершенно не расположен к нежностям.
— Мне пора. До встречи, любимый. Я принесу жертву Нике, чтобы она даровала тебе удачу. Умоляю, береги себя!
Тонкий силуэт растаял в темноте. Я, не торопясь, возвращался обратно в дом, а в голове ночной бабочкой билась запоздалая мысль: «Служанка не могла видеть нас с Астерием и остаться в живых, потому что целоваться в маске невозможно…»